— Я прошу о нескольких воинах на своей стороне.
— У меня нет и нескольких. Хватает только на защиту крепости. Могу дать лишь пятерых.
Эмонн хмыкнул.
— Пятерых? Ты хочешь, чтобы я убил короля с пятерыми воинами?
— Ты был когда-то великим генералом. Думай как тот мужчина.
Ангус сошел с ума. Не было шансов, что Эмонн сможет провернуть самое сложное убийство с пятерыми дворфами, гномом, боггартом и пикси. Каким бы известным в бою ни был Эмонн, он падет.
— Я иду воевать, — процедил он, — и ты говоришь, что я должен биться с пятерыми воинами?
— Я не говорил, что не помогу иначе, — Ангус закатил глаза. — Полегче, Нетронутый. Твоя вспыльчивость не изменилась. Иди за мной.
— Куда?
— Окрас помогла тебе, но она не сравнится с тысячами.
— А у тебя есть меч, что справится:
— Не просто меч. У меня есть меч Нуады.
Сердце Эмонна подпрыгнуло. Меч Нуады был легендарным, передавался по роду его деда. Никто не видел его сотни лет. Все реликвии изначальных Туата де Дананн давно пропали.
До этого.
— У тебя есть меч Нуады?
— Да.
— И ты никому не говорил до этого?
Ангус фыркнул.
— Кому бы я сказал? Твоему брату?
— Почему говоришь мне?
Они спустились по лестнице из тронного зала. Гостиная сменилась огромной системой пещер и туннелей, что уходили глубоко в землю. Система рычагов поднимала дворфов в больших шахтах. Все озаряла лава, текущая каналом из чанов сверху.
— Из всех королевичей Благих только тебе я доверил бы этот меч, ведь ты не пойдешь против моего народа.
— Почему это?
— Я сражался с тобой, Эмонн. Я видел, что ты можешь делать с мечом, и я видел, как ты обходишься с Низшими фейри. Ты не видел в нас примитивных существ, — отражение Ангуса в отполированных каменных стенах раскрыло его гримасу. — Надеюсь, я все еще могу тебе доверять.
— Прошло много времени. Я попал в беду из-за своих собратьев.
— Что такого?
— Можешь поблагодарить маленького человека за это.
— О? — Ангус повысил голос от любопытства. — Как она с этим связана?
— Она видела их как равных, хоть я не мог.
— Мне понравилась бы эта девушка.
— Точно.
— Но она глупо оставила тебя?
Эмонн зарычал.
— Я ее заставил.
— Ах, — Ангус вел его мимо дворфов-шахтеров, которые смотрели на жуткого мужчину, идущего среди них. Многие скрывались от его взгляда, хотя некоторые хмуро глядели. — Тогда не она глупая.
Он не мог спорить. Он глупо заставил ее уйти, но другого варианта не было.
Эмонн отказывался рисковать ею. Его брат попытался бы использовать ее как пешку. Благие бились бы, чтобы поймать ее, оторвать от него, творить ужасы, чтобы заставить ее говорить.
Она была невинной. Она не знала жизнь фейри, не знала, как защититься. Он хотел сохранить ту невинность до последнего своего вдоха.
Они миновали еще группу дворфов, и он сжал кристальный кулак, говоря себе, что скоро это кончится. Если у него будет меч Нуады, другие пойдут за ним. Дворфы могли отказаться сражаться, но он мог созвать много других существ.
Они пойдут за королем Благих фейри даже в ад. Или он их заставит.
Когда все будет кончено, он сможет отыскать ее.
Эмонн посерьезнел от мысли. Время шло иначе в ее мире. Она может постареть к тому времени, стать хрупкой, в морщинах. Он не видел еще старых людей. Их было сложно отыскать в Другом мире.
— Тут, — пропыхтел Ангус. — Постарайся остаться в здравом разуме, Эмонн.
Дворф был прав. Эмонн забывал, как легко он срывался. Крепости дворфов были лабиринтами, и даже самые умные фейри могли там потеряться. Ему нужно было следить за окрестностями на случай, если Ангус бросит его.
Ангус потянул за рычаг. Ведерко, соединенное с ним, упало, проливая лаву в желоб, оттуда она лилась в самую поразительную сокровищницу из всех, что Эмонн видел.
Золото тянулось, сколько хватало взгляда. Горы монет, камней и брони лежали друг на друге, словно не имели значения. Эти предметы должны быть на виду, на почетном месте. Он заметил корону, бриллианты блестели на прочном металле.
— Что это за место? — спросил он.
— Тут вещи, которые мы хотим забыть.
— Ты убрал сюда меч Нуады? — гнев пылал жарко в его крови.
— Я спрятал тут меч Нуады. О, борода! Ты успокоишься?
Он всегда плохо контролировал гнев. Давным-давно, когда война была в его крови, гнев мерцал по краям зрения, он ехал на волнах гнева, как капитан на корабле. Он хорошо умел убеждать людей, что не был в миге от вырывания им горла.
— Просто покончим с этим, — прорычал он.