— Хочешь получить оружие, что может изменить исход войны?
— Это меч моего деда, и я все еще не думаю, что он у тебя есть.
Ангус приподнял густую бровь и сунул руку в груду сокровищ. Золото посыпалось лавиной вокруг него, стекало волнами, что журчали, как вода. Звон бил по ушам Эмонна, и он едва терпел это.
Он смотрел, как Ангус вытянул руку из груды с самым красивым мечом в истории.
Клеом Солас. Меч Света.
Красные камни мерцали на рукояти, каждый был как капелька крови. Золотая рукоять была в форме пасти волка, глотающего остальной меч. Оружие было красивым. Свет мерцал на острие, руны на поверхности говорили о боях, что он пережил. И победил.
Ангус отодвинул руку, когда Эмонн потянулся за ним.
— Не так быстро. Ты знаешь легенды об этом мече?
— Да.
— Тогда ты знаешь, что он может делать.
— В нем сила манипуляции, меч вне ножен управляет разумами других. Да, я знаю, Ангус.
Дворф скривился.
— Я даю тебе очень сильное оружие, Эмонн. Прошу, отнесись серьезно.
— Знаешь легенды? — Эмонн хищно улыбнулся. — Тот меч будет работать только в руке короля.
Ангус направил меч на живот Эмонна.
— На колени.
— Нет.
— Уйди.
— Нет, дворф.
— Покинь гору и не возвращайся.
— Ты закончил?
Ангус пожал плечами.
— Я хотел увидеть, говорил ли ты правду. Ты хочешь увидеть, король ли ты?
Хотел ли? Эмонн не знал. Он почти всю жизнь избегал своего наследия.
Он облизнул губы и протянул руку.
— Я давно смирился с наследием.
— Уверен?
— Дай мне меч, Ангус.
Хоть Ангус кривился с тревогой, он протянул рукоять Эмонну.
Облизнув губы, Эмонн сжал голову волка. Холодный металл ударился о камень, и огонь побежал по его крови.
Он охнул и отшатнулся, сжимая меч обеими руками, боясь его уронить. Пасть волка открывалась и закрывалась, словно пыталась проглотить клинок. Отчаянный стук его сердца разносился эхом, глаза Эмонна горели.
Пульс магии заполнил комнату, поднимая монеты в воздух, бросая их с гулом, что сотрясал стены пещеры. Эмонн сжал меч обеими руками, прося его замереть. Меч покорится его воле.
Волк выдохнул, и голубой огонь облизнул меч Нуады. Он раскалился, обжигал пальцы. Кристаллы появились на целой ладони Эмонна.
Эмонн при этом стиснул зубы. Он выдержит. Это была цена клинка, и он ее заплатит. Его тело выстоит боль, он отказывался проигрывать.
Он слышал вой волка в ухе, дед радостно смеялся.
— Вот и встретились, внук. Этот меч теперь твой.
Еще вспышка магии отбросила его плащ, а потом все замерло. Огонь остыл. Ветер утих. Он слышал только шумное дыхание дворфа, скрип кристалла, пока он убирал ладонь с меча.
— Что это за проклятая магия? — рявкнул Ангус.
— Это был мой дед.
— Так ты — Высший король Благих фейри?
— Видимо, так.
— Я не буду кланяться.
— Я и не ждал, — сказал Эмонн. Он указал мечом на дворфа и прорычал. — Что за реликвии ты прячешь в этом месте?
Ангус боролся, сжал ладонью горло, лицо побагровело. Его тело извивалось, рухнуло на землю, пока он боролся с магией клинка.
— Я отрежу язык, но не скажу, — выдавил он.
— Тогда будь свободен, старый друг.
Эмонн опустил клинок. Ангус обмяк, тяжело дыша, потрясенно глядя на Эмонна.
— Ты изменился, — отметил дворф.
— Время не на моей стороне. А теперь нужно поговорить об армии, которую ты прятал в этой горе.
— Тут нет скрытой армии.
Эмонн направил меч, приподнял бровь, когда Ангус сглотнул.
— Искаженные слова меня не обманут. Мы оба знаем, что ты говоришь не всю правду.
— Я не буду рисковать своими людьми.
— Не вынуждай меня заставлять тебя, Ангус.
— Тот, на чьей стороне я боролся, не опускался так низко.
Эмонн сглотнул и отвел взгляд от старого друга.
— Тогда выбирай мудро. Я не могу сделать другой выбор. Фионн должен пасть.
— У дворфов нет армии.
— Тогда найди ее. Быстро.
3
Сны ведьм
Капля жидкости сорвалась с флакона и упала на язык папы. Он был последним, кого она лечила, и самым упрямым. Сорча спорила с ним ночь за ночью, но он отказывался. Он ставил своих девочек выше, хоть страдал дольше них.
Она не хотела исцелять их одновременно. Кто знал, что было во флаконе, что дал ее дед-друид? Она не хотела рисковать их здоровьем, веря слову странного старика.
Бриана была первой, самой смелой, ей больше всех надоело болеть. Одна капля на ее язык, и они ждали. Они ждали днями, пока Сорча не разрезала спину сестры.