Он узнал панику в ее глазах. Она выглядела так же, когда Фионн подъехал к замку на белой кобылице. Она что-то от него скрывала.
Эмонн развернулся, сердце застыло в его груди. Его разум успокоился, и он узнал это место и гниющую платформу на склоне горы.
Он брел среди дворфов, а те расступались, пропуская его. Его сапоги коснулись края платформы, он посмотрел на пустое пространство, где раньше стоял шест, и веревка раскачивалась на ветру.
Он прижал ладонь к горлу. Кристаллы пульсировали светом, древняя боль дрожала в его теле.
Ветер трепал его волосы. Длинная коса раскачивалась, но тело было неподвижным, как камень.
Голоса из прошлого шептали ему на ухо:
— Это монстр.
— Тот, кто всех нас предал.
— Смотрите на него! Он теперь такой страшный.
— Не верится, что он меня трогал.
Они бросили его. Не только люди, что признавались ему в любви, но и его семья.
Он никогда не забудет запуганные глаза матери, прижавшей пальцы к губам и молчавшей. Она ничего не сделала. Смотрела, как ее старшего сына вешают, со слезами на глазах, неподвижная и беззвучная.
Толпа за ним затаила дыхание, они думали, что случится нечто важное. Изгнанный принц, урод, впавший в немилость, стоял перед виселицами, с которых все началось.
Он поднял ногу на гниющие доски. Они выдержали его вес, он поднялся по ступеням. Уна всхлипнула, и только этот звук остался на поле боя.
Почему он вдруг ощутил себя старым? Кости болели не меньше, чем душа. Он отклонил голову к небу, вспомнил, как вороны клевали его глаза. Вспомнил все, что держал на глубине, чтобы не ощущать снова той боли.
Но теперь он ощущал ее. Он вспоминал каждую секунду дней на веревке. Боль в шее, кристаллы погружались глубже. Тревога, что он не умрет, и они бросят его тут.
Он выжил. И у него осталась цель.
Эмонн сжал кулаки и повернулся к толпе дворфов и своего народа.
— Вы все знаете мою историю, — начал он. — Некоторые из вас видели, как моя семья наказала меня за мое лицо.
Временная армия глядела на него с шоком, некоторые — с восторгом. Для юных фейри он был легендой. Миф, который родители рассказывали детям на ночь. Нетронутый принц, который резал армии, не получив ни одной раны.
— Я не хотел возвращаться сюда, — он посмотрел на поле боя и покачал головой. — Я не собирался начинать войну. Но мне напомнили, что с моим народом плохо обходятся.
Уна шмыгнула носом и прижала ладонь ко рту.
Он указал пальцем за себя.
— В этом месте они пытались лишить меня жизни. Они видели меня как монстра, а еще видели, какими были мои идеи. Если королевская семья оказалась с изъянами, то и Меньшие фейри были не такими плохими. Вы — Благие фейри, как и они. Я выжил, и я знаю, что теперь моя цель — вернуться сюда в этот день! Привести вас домой к вашему народу, к правам, которых вас лишили.
Несколько дворфов выпрямились.
— Я не позволю брату разрушать эту землю и дальше. Вы и ваши семьи заслуживаете признания. Я рискну своей жизнью ради вас, как сделал сегодня на поле боя. Идите со мной, братья и сестры. Позвольте мне быть вашим мечом, и я одолею каждого, кто будет вам угрожать. Позвольте быть вашим щитом, и я проведу вас сквозь эту бурю. Позвольте мне быть холодом зимы и жаром лета, и я разобью войска Фионна Мудрого и верну вас домой!
Гром аплодисментов сотряс землю, все фейри встали и топали ногами. Они кричали, гнев распалял огонь.
Он приведет их домой. Или умрет, пытаясь.
* * *
— Не расслабляйся, — буркнула Сорча. — Я позвала тебя, потому что в чарах нужны два человека.
— Мы знаем, почему ты меня позвала, и причина иная, — Айслинг усмехнулась и подбросила одну из новых монеток в воздух. Полный мешочек висел на ее поясе, все, что у Сорчи было.
— Просто… — Сорча выдохнула и уперла руки в бока. — Тише. Прошу. Я пытаюсь сосредоточиться.
— У тебя это плохо получается.
— Потому что ты не можешь закрыть рот.
— Если бы ты слушала меня, то все шло бы быстрее.
— Что?! — Сорча вскинула руки. — Где я ошибаюсь? Что ты можешь посоветовать лучше книги?
Айслинг спрыгнула с пенька. Грязь была на ее босых ногах, шлепающих по холодной мокрой земле, она склонилась над ближайшей руной. Спутанные волосы скрыли ее лицо, листья и прутья торчали в них. Она коснулась обломанным ногтем края руны.
— Это неправильно.
— В книге так выглядит, — проворчала Сорча. — Это правильно.
— Маяк не может быть изогнутым. Линии должны быть прямыми, чтобы руна горела, — Айслинг, не разгибаясь, двигалась вдоль круга рун, которые Сорча вырезала на земле. — Твоя руна Элк хороша, но Березовая богиня потеряла вершину.