Он ощутил ладони брата на плечах на миг, а потом тот пропал. Эмонн оглянулся. Туман мешал видеть. Дрожь пробежала по его спине, он ощущал чей-то взгляд на себе.
Он должен был занять трон? Он не знал, что могло произойти в таком месте.
Он переживал, что станет другим. Кем-то темнее, опаснее, ближе к его роду, чем он хотел быть.
Его сапоги били по полу, твердые и утешающие в невесомости тумана. Трон был его по праву рождения, был символом всего, ради чего он боролся всю жизнь. Он заберет его любой ценой.
Как он и ожидал, духи с ним не закончили.
Как только его нога опустилась на первую ступеньку трона, тихий голос зазвучал за ним:
— Эмонн?
— Нет, — простонал он. — Не это. Только не это.
— Сынок? — королева Нив, самая красивая Благая фейри в истории, вышла из тумана. Он глядел на нее с болью в груди, словно кто-то пробил мечом его сердце. — Мой любимый мальчик.
— Прошу, не делай этого, — простонал он.
— Что ты делаешь в таком месте, мой щит?
Детское прозвище заставило его зажмуриться.
— Ты не настоящая. Тебя тут нет.
— Эмонн, конечно, я тут, — он вздрогнул, ее ладони коснулись его щек, нежно погладили следы ран, что стали гладкими от времени. — Что они с тобой сделали?
Хоть он знал, что это была ловушка, он не выдерживал. Он шумно выдохнул, притянул маму к себе. Она была такой маленькой и нежной в его сильных руках. Он переживал, что сломает ее.
— Мой щит, — она гладила его волосы. — Тише, Эмонн. Я тут.
— Это невозможно, Mathair. Ты не можешь быть в этом искаженном месте.
— Я пришла, как только ощутила тебя. Что ты тут делаешь? — она отодвинулась, посмотрела на него, что-то в нем зажило, когда она не отдернулась.
— Фионна нужно остановить, Mathair.
— Твой брат старается. Мы не можем просить о большем.
— Этого мало.
— И ты пришел сюда? Из всех мест? — Нив огляделась, тревога окружила ее глаза морщинками. — Я никогда не понимала твою одержимость дедом. Мы с ним никогда не ладили.
Он помнил. Их ссоры были тихими, какой была его мама, но достаточно сильными, чтобы все уходили из комнаты. В ней была доброта, но она была одной из Туата де Дананн, поддерживающих старые традиции.
— Мой дед был хорошим, принес много перемен нашему народу.
— Пока мы не убрали его с трона, — ответила она. — Эмонн, не делай этого.
— Я должен.
— Если заберешь этот трон, сколько пробудешь на нем? Ты покажешь народу, что можно лишить короля трона. Они будут делать это снова и снова, и Другой мир станет руинами. Пусть все остается, как есть. Так безопаснее.
Эмонн скривил губы. Она так говорила ему задолго до того, как его близнец вырезал будущее на плоти Эмонна.
Ее ладони на его челюсти повернули его к ней. Он тонул в ее жалости, в печали в ее глазах.
— Сынок, не садись на тот гадкий трон.
Ее слова резали до костей. Он притянул ее ближе, коснулся губами ее лба. Он зажмурился и сказал в ее кожу:
— Я очень тебя люблю. Воспоминания о тебе помогали мне жить долго после изгнания. Я помнил, как ты расчесывала мои волосы, когда я был маленьким, пела колыбельные, шептала истории в темноте, когда отец злился. Хотел бы я говорить это лично тебе.
— Ты и говоришь.
— Тебя тут нет, — он сжал ее. — Но, кем бы ты ни была, нужно постараться куда сильнее.
Его мать растаяла в воздухе.
Эмонн скрипнул зубами, повернулся. Он широко раскинул руки и крикнул:
— Что еще? Что за зло ты запланировал дальше?
Ногти стукнули по пику его темного трона. Он был готов выхватить меч и пронзить призрака, повернулся с рычанием.
И замолк, Сорча обошла трон.
Они нарядили ее как принцессу его народа. Перья покрывали ее изгибы, каждое было позолоченным, старательно пришитым к платью. Золотые кусочки прилипли к ее пальцам, запутались в ее волосах, как звезды, усеивали ее плечи.
Она была красивой.
Его выражение лица исказилось, он отвернулся от нее. Это было хуже его матери, его близнеца. Те духи не имели права так ее искажать.
— Эмонн? — спросила Сорча. — Почему ты отвернулся от меня?
— Ты не Сорча.
— Тебе не нравится? Ты желаешь больше всего этот облик, так?
Он чуть не застонал. Ее ладони гладили его бицепсы, ласкали его, пока она смотрела на его лицо. Это был талантливый обманщик. Она выглядела почти как настоящая.
— Эмонн, — она склонила голову. — Поцелуй меня.
— Нет.
— Ты меня больше не хочешь?
— Ты знаешь, что это невозможно.
— Так почему ты не целуешь меня?
— Перестань, — его голос был хрипом. — Почему ты меня мучаешь?