— Ты меня слышишь? — спросил он.
Она не ответила.
Он поспешил сорвать лозы с ее головы. Цветы визжали, пока он отрывал их. Во рту у нее были листья.
Он просунул пальцы между ее губ, вытаскивал горсти растений. Он снова и снова вытаскивал листья и лозы, пока она не издала стон, а потом вдохнула.
— Эмонн! — завопила она.
— Я тут, — он поднял ее с трона и обвил руками. Его душа успокоилась, напряжение в шее пропало. — Я тут, mo chroí. Мне так жаль.
— Это была не твоя вина, — она кашляла, пока говорила. — Я виновата.
— Не вини себя.
— Я не должна была приводить нас сюда. Ты был прав, это опасное место.
— Мы найдем другой замок, — он прижался губами к ее лбу, сжал ее крепче. Он чуть не потерял ее. Опять. — Мы покинем это проклятое место и не вернемся.
— Не могу.
— Мы можем, Сорча. Это не единственный вариант для нас.
— Я не могу, Эмонн! — она отодвинулась, глаза были темными и испуганными. — Этот замок хранит души моего народа. Друидов, как я. Я сказала им, что останусь. Я заняла трон.
— Что?
Он отпрянул, глядя на нее, словно не видел ее раньше. Он боролся с демонами прошлого, отрекся от права по рождению, а она заняла престол?
— Почему ты так на меня смотришь? — спросила она. — Эмонн?
— Они сказали мне не занимать трон.
— Кто?
— Твой народ.
Она облизнула губы.
— Это троны Нуады и Эфниу. Они хотят, чтобы мы шли по их стопам, по пути, что они вырезали вместе.
— Разве то будущее не принадлежит и мне?
— Это была проверка, — сказала она. Ее глаза были большими, как луны. — Они проверяли тебя, Эмонн.
— И что они проверяли?
Она верила своим словам. Он видел правду в ее глазах и ощущал ее вкус в воздухе. Но что могла доказывать такая проверка? Что у него есть слабости?
Другой голос присоединился к ним, низкий и незнакомый:
— Ты прошел эту проверку, мой мальчик.
Мужчина был старым. Он был в накидке из меха, опирался на посох, но Эмонн был уверен, что древний вид скрывал сильную магию.
— Да? — спросил Эмонн. — И что была за проверка?
— Что ты позаботишься о моей внучке?
— Внучке? — Эмонн перевел взгляд с Сорчи на нового мужчину. — Я не вижу семейного сходства.
— Тогда ты не такой способный, как я думал. Она — моя, и если хочешь забрать ее, то мне нужно подтверждение, что ты будешь хорошо с ней обходиться.
— А до этого было плохо?
— Ты игнорировал ее. Ты развил страх к ее магии и управлял своим народом, не слушая ее. Ты — Туата де Дананн. Прости, Высший король, но я тебе не доверяю.
Другие слова звучали под низким голосом. Возможности наказания, если Эмонн ошибется. Но было и что-то еще. Что-то старое и сильное, отдавалось дрожью в его костях.
Эмонн прищурился.
— Насколько ты стар, дедушка?
— Достаточно, чтобы знать, когда мальчик пытается загнать меня в угол.
Сорча коснулась руки Эмонна.
— Его зовут Торин.
— Это друид, что нашел тебя на лугу?
— Да, — ответил Торин.
— Ты не такой, каким кажешься.
Эмонн притянул Сорчу в объятия, убрал ее за свою широкую спину. Он соединил истории.
— Сколько поколений прошло между вами?
— Семь.
Удивившись, что Торин ответил так легко, Эмонн все-таки понял игру.
— Ты сказал, что был друидом?
— Да.
— Ты был до этого чем-то еще?
— Да.
Сорча потянула его за руку.
— Что ты делаешь, Эмонн? Он — моя семья!
— За тобой трон Эфниу, да?
Торин приподнял бровь, опустил ладонь на спинку. Розы обвили его запястье, он кивнул.
— Да.
— И ты сам сидел на этом троне, да?
— Умный мальчик, — рассмеялся древний мужчина. — Позаботься о ней.
Порыв воздуха оттолкнул их, Торин пропал из комнаты. Троны остались, символические, но все еще пульсирующие силой.
— Ты знаешь, кто он, — воскликнула Сорча.
— Да.
— Кто?
— Отец Эфниу, король Балор.
— Разве он не был мертв?
— Мы думаем, что древние мертвы, но они существуют в какой-то степени, — Эмонн взглянул на нее, хмурясь с тревогой. — Ты — внучка короля Балора?
— Ты — внук Нуады?
Он вырос на легендах о Балоре, боге фоморианцев. Его третий глаз открывался и сеял разрушения, куда смотрел. Только он мог одолеть изначальных Туата де Дананн на поле боя. Великий король, ужасный враг, отец расы друидов.
А теперь он смотрел на внучку страшного существа новыми глазами.
— Теперь ты меня боишься? — спросила она. — Я не знала, кем была.
— Нет, mo chroí. Я восхищен тобой.
— Хорошо. Я бы не хотела, чтобы ты теперь смотрел на меня иначе.