— Эфниу? — спросила Сорча.
— Да, внучка, это я.
— Ты жива? Или мертва, как дедушка?
— Ни то, ни другое. Я существую в мире между жизнью и смертью, в месте, где ты не могла меня найти, — она провела ладонью по голове Сорчи. — Но я достаточно реальна, чтобы коснуться тебя.
— Как такое возможно?
— Ты очень похожа на свою мать, — сказала Эфниу. — Она была одной из моих любимых учениц. Талантливая, способная, она могла захватить мир бурей.
— Она почитала старые традиции.
— И они сожгли ее из-за этого. Люди могут быть ужасно жестокими.
— Они не любят то, чего не понимают.
— И это приводит к ужасному.
Ее бабушка подошла к алтарю и прижала ладони к гладкой поверхности. Древние Туата де Дананн показывались ей, а теперь с ней говорили и фоморианцы.
— Мы приходим к внукам, — Эфниу рассмеялась. — Даже Нуада посещал Эмонна.
— Ты прочла мои мысли?
— У древности свои плюсы. Разумы друидов хрупкие, туда просто заглянуть.
— Ты не нашла ничего, что тебя расстроило?
— Как я могла? — Эфниу улыбнулась ей ослепительной белизной. — Ты — все, чего я желала. Друиды должны быть как ты. Добрые создания, которые приглядели бы за людьми без нас.
— А они были не такими? — Сорча слышала печаль в голосе бабушки. — Старые друиды?
— Никто не может управлять своими творениями. Мы не ждали, что друиды будут такими непредсказуемыми, но в них две расы с гневом и гордостью в крови. Фоморианцы, мой народ, были жестокими зверями. Благие фейри, народ Нуады, были бездумными и правили железным кулаком.
— И комбинация сделала друидов опасными. Они желали власти, — ответила Сорча. Она слышала легенды от других фейри.
— Да, — подтвердила Эфниу. — А некоторые, как ты, были удивительными. Они творили великие дела, создавали империи, исцеляли маленьких существ, а потом тихо умирали вместе с чудесами, которые создали.
— Ведьмы.
— Друиды. Мужчины и женщины, соединённые с землей так, как люди никогда не были. Я рада, что ты стала такой, какой должна быть. Друиды были изгнаны из Другого мира, потому что хотели править. Они выживали в замке несколько сотен лет, но фейри все-таки прогнали их. Их изгнали в мир людей, где друиды почти пропали. Их сжигали на колах, или они не могли передать знания детям с магией.
Ее бабушка протянула руки в пространстве между ними.
Сорча взяла Эфниу за руки.
— Я не знаю, какой ты хотела, чтобы я была. Я могу лишь продолжать жить со своей моралью.
— Исцеление?
— И любовь.
— Потому твоя мама была моей любимицей. Она тоже думала, что мир мог измениться, если отпускать в окно немного исцеляющей энергии каждую ночь.
— Я запомню это.
Слезы выступили на глазах Сорчи, давно забытые воспоминания поднялись в голове. Ее мама держала ладони чашей у окна, словно собирала воду. Когда Сорча спросила, ее мама рассмеялась и сказала, что давала счастью стекать сквозь ее пальцы.
Она взмахивала руками, выпуская хорошие чувства в мир. Сорче это казалось странным, но забавным.
Теперь она знала, что это было на самом деле.
— Почему ты здесь? — спросила Сорча. — Туата де Дананн так и не сказали, что от меня хотели.
— Ах, но я — фоморианка, и я ничего от тебя не хочу.
— Так почему ты тут?
— Я хотела встретить внучку лично.
— Как Балор? — голос Сорчи стал твердым, как камень. — Я не доверяю ему, так что, прости, но мне сложно доверять и тебе.
— Моему отцу сложно доверять. Он причинил много боли в мире, и он не знает уже, как помешать себе делать это. Не доверяй ему, но задавай правильные вопросы.
— Почему?
— Фоморианцы — гордый народ. Мы собираем знания, как фейри — искусство. Порой я гадаю, почему они так очарованы красивыми вещами, когда дальше есть куда больше. Знания — сила, которую можно обернуть против любого. Красота — лишь талант.
Сорча приподняла бровь.
— Талант? Или дар от рождения?
— Любой может быть красивым, если любит себя, но не все могут быть умными. Какой ты хочешь быть?
Сорча не знала ответа. Когда она была младше, она выбрала бы красоту. Чтобы мужчины падали на колени, потому что она была самой красивой в мире, и их колени дрожали.
Но знания обо всех живых существах и всех вещах дали бы ей все, в чем нуждалась ее душа. Красота была мимолетной, а знания означали, что ее имя останется на губах народа тысячи лет.
— Знания, — ответила она. — Я бы выбрала знания.
— Почему?
— Если бы я измеряла свое достоинство красотой, я был жила богато и счастливо. Если бы меня ценили за знания, что я подарила миру, я жила бы вечно.