— Тут говорится, что наша просьба была принята. За время трех лун мы должны прибыть в замок, где подготовят комнаты, и мы встретимся с королем и его двором, — Сорча подняла голову. — Что это? Мы просили личной аудиенции, а не со всем двором.
— Значит, так он будет играть, — прорычал Эмонн. — Так тому и быть.
— Что это означает?
— Уна, готовь дворфов. Им нужно создать наряды, подходящие для двора, для нас обоих. Мы уедем завтра днем.
Пикси заерзала.
— Хватит ли времени, чтобы добраться до замка?
— Мы будем ехать и ночью, если нужно.
Уна побежала по коридору к крылу слуг. Им придется не спать всю ночь, чтобы создать наряды, которые Эмонн посчитает приемлемыми.
Она с тревогой сжала его руку, когда он стал отходить от нее.
— Эмонн! Что происходит?
— Мы пойдем ко двору, — в его глазах была жалость. — Нам нужно готовиться к худшему и надеяться, что мой брат еще не сошел с ума.
10
Благой двор
Они покинули замок, как только солнце поцеловало горизонт на следующий день. Уна и ее фейри работали, пока пальцы не стали кровоточить. Одежда, которую они сделали, была потрясающей, золотые нити тянулись по черной ткани, напоминая звезды.
Эмонн хмыкнул при виде нарядов, но Сорча видела одобрение в его взгляде. Уна постаралась. Щеки пикси покраснели от радости.
Они решили, что только ограниченное количество пойдет с ними к Катар Солас. Они не могли понять, что задумал Фионн, и не стоило рисковать жизнями всего народа.
Армия останется тут. Только Уна, Циан и несколько выбранных дворфов отправились с Сорчей и Эмонном.
Эмонн хотел оставить ее, говорил, что замку нужна королева. Она спорила, что ему королева была нужна сильнее, чем дворфам, которые раньше обходились без королевы.
Она победила.
Эмонн двигался быстро, и все вскоре пожалели, что отправились с ним. Он привязывал фейри к лошадям, чтобы они могли спать в пути. Эмонн не привязал Сорчу, а взял ее на свою лошадь и позволил спать у его груди.
Они не отдыхали, пока не стало видно замок.
Она моргнула, золотой свет чуть не ослепил ее.
— Мы на месте?
— Сначала мы хорошенько поспим ночью. Нам нужны ясные головы в замке.
Она с этим не спорила. Сорча дождалась, пока он спустится с коня, последовала за ним на негнущихся ногах. Он поймал ее, притянул к груди и дал время вернуть равновесие, а потом отошел, чтобы отвязать фейри. Сорча начала с Уны.
— Мы остановились? — Уна говорила невнятно из-за усталости. — Почему мы не едем дальше? Мы так близко.
— Эмонн хочет, чтобы в замке у нас были ясные головы.
— О, — Уна съехала и прижала ладони к плечам Сорчи. — Это хорошая идея.
— Ты сможешь устроиться на ночлег?
— Я помогу остальным.
— Нет. Бери спальный мешок и ложись. Мы поможем остальным.
Через пару минут они освободили остальных фейри, которые устроились друг на друге и уснули кучей. Они так устали, что были тихими и неподвижными.
Эмонн расстелил покрывало на твердой земле и вздохнул.
— Не та роскошь, к которой мы привыкли.
— Мы привыкли к роскоши? А я думала, мы жили в рушащемся замке с призраками, — она нежно коснулась его руки. — Это подойдет.
Они легли вместе, он обвил рукой ее талию, ее ладони легли на его грудь. Он был достаточно теплым, и она не нуждалась в костре.
Она вдохнула его лесной аромат и вздохнула.
— Готов к завтра?
— Нет.
— Мы можем развернуться. Не нужно возвращать трон твоей семьи, раз у тебя теперь есть свой.
— Старый трон Нуады не настоящий, — ответил он. — Он не может сравниться с тем троном, и фейри это вспомнят. Если я хочу спасти наш народ и изменить старые взгляды, то мне нужен трон Благих.
Сорча понимала его желание вернуть трон. Она видела у Неблагих, на что был способен Фионн. Низшие фейри заслужили жизнь, равную Туата де Дананн. Эмонн видел это, а другие — нет.
Но она переживала из-за того, куда они шли. Эмонн был напряжен, так что и его беспокоили возможные варианты. Фионну до этого нельзя было доверять.
Что за ужасы их ждали?
Она вздохнула и прижалась головой под его подбородком. Ей ясная голова была нужнее всего. Человек был лишь игрушкой для тех существ. Остальные присмотрят за ней, но они помнили, кем она была. Друид мог куда больше простого человека.
Уснула она лишь под утро. Ее руки замерзли, она прижимала их к груди. Он оставил ее, не разбудив.
Уна присела перед Сорчей и протянула руку.
— Пора вставать, милая.