— Исполнить ваши требования к оружию оказалось не столь уж и просто, пришлось придумывать новые механизмы, работа стала куда более сложной. Когда вы высказали свои пожелания, то я признаться затруднился сразу оценить сложность работы. Но я все понимаю. Разговор был об одном, на деле получилось другое, поэтому я готов вернуть вам ваш задаток, а для пистоля поищу другого покупателя.
Можно и возразить, но Виктор видел, что мастер не занимается банальным разводом, просто сегодня такие расценки и все делается вручную при практически полном отсутствии необходимых станков. Что касается предварительной договоренности, так на словах оно вроде и действительно все просто, а на деле…
— Господин Лукас, я не задумываясь выложу причитающееся, если этот пистоль покажет себя хорошо на испытаниях. Мало того, сделаю еще заказ. Но предупреждаю, испытывать буду жестко.
— Насколько жестко?
— Ну, молотом бить по нему в мои планы не входит и намерено курочить его я не стану.
— Хорошо, — вздохнув согласился Лукас.
Вообще-то вскорости оружейник пожалел о своем согласии, потому что этот изверг бросал его изделие в пыль, отряхивал и стрелял, ронял с разной высоты, в том числе и на брусчатку со скачущей лошади, волок его по дороге за собой. Но слава Господу, мастер к своей работе всегда подходил серьезно и вдумчиво, а потому оружие выдержало все эти издевательства с минимумом потерь. Однажды отлетел кремень, но то не беда, потому что в следующий раз повредило кресало и курок, вмятины, царапины, отчего оружие потеряло свой нарядный вид, но покупатель только довольно цокал языком, заявив, что ремонт оплатит из своего кармана.
Когда же Виктор предложил проверить таким образом оружие изготовленное по конструкции самого Лукаса, тот категорически от этого отказался. Вот пусть покупатель оплатит пистоли, а там делает с ними, все что угодно. В душе он понимал, что подобных испытаний его образцы просто не выдержат и поломки будут куда как более серьезными. На испытания того образца он пошел потому что все же испытывал перед заказчиком чувство вины, ну и в надежде на следующий заказ. Теперь, когда пистоль уже был готов и не нужно было думать и гадать, как там и что сделать, дело должно было пойти легче, вот только поди найди на такой товар покупателя, его шестизарядники порой лежат на прилавке по году, а то и больше, что же говорить про эти.
За оружием Виктор пришел утром следующего дня. По виду Лукаса он понял, что оружейник трудился чуть не всю ночь, чтобы привести изделие в порядок. Что же это делает ему честь. Взяв в руки пистоль, Волков проверил как работает механизм, все было просто исключительно. Без претензий отсчитал названную сумму.
— Вы хотели сделать мне еще один заказ, — внимательно глядя на этого уродливого парня, который пытался скрывать свое увечье под повязанным на лицо платком, напомнил мастер.
— Хотел и сделаю. Мне нужен карабин, сделанный по такому же принципу, что и этот револьвер.
— Револьвер?
— Ну, вот этот пистоль.
— А почему револьвер.
— Не знаю, — вильнул Виктор, — просто слышал как-то, как один назвал похожее на ваш пистоль оружие револьвером.
— Хм. А звучит очень оригинально. Ре-воль-вер, — растягивая по слогам произнес Лукас, — Отлично звучит. Так и буду называть. Кстати, чуть не забыл, уж простите, вроде и не старик, но вы меня заставили поволноваться. К вашему пистолю прилагается вот это.
При этом мастер выложил на стол аккуратный ящик, очень похожий на те в которых хранились дуэльные пистолеты. Ну, насколько помнил Виктор из виденных фильмов. Внутри все было отделано черным сукном, а в устроенных ячейках находились пороховница, мерка для пороха, набор для ухода за оружием, пулелейка, запасные барабаны и приспособление для заряжания, принцип которого был один в один с тем, что использовался на самом револьвере, так как заряжать его можно было и не извлекая барабан. В общем-то ничего особенного, тоже самое, что и на первых кольтах. Самое большое отделение предназначалось для самого пистоля. Впрочем, уж где, где, а в этой изящной коробочке из ореха ему точно не лежать, не для того куплен.
— Судя по вашему виду, вы прекрасно поняли, что здесь и для чего. Тогда еще одно, мои пистоли могут давать по четыре десятка выстрелов без основательной чистки, но только если использовать порох который продается в моей лавке.
— А по подробнее нельзя?
— Вот здесь видите, в рукояти устроен пенальчик, в котором имеется ершик, достается вот так. После восемнадцати выстрелов, при откинутом барабане, вам достаточно пройтись сухим ершиком по затравочному отверстию сметая свежий нагар. Это нужно повторять после каждого отстрелянного в последующем барабана, но после четырех десятков выстрелов, уже нужна вдумчивая чистка, потому как тогда уж и кресало забьется, да и в целом оружие будет в таком состоянии, что больше будет осечек, чем выстрелов.
— Вы потому и сделали только три барабана.
— По большому счету да.
— А сколько Вам потребуется времени, чтобы сделать еще три?
— Я думаю неделя.
— Изготовьте. Сколько я должен буду?
— Пять рублей за штуку. Разумеется каждый барабан будет иметь и удерживатель, — это мастер так называл скорозарядник, а с другой стороны, как хочет так и называет, кстати, название приклеенное Виктором тоже было притянуто за уши.
— Устраивает. А что там с порохом? Вы как-то по особенному его изготавливаете?
— Не я. Я его покупаю в Гульдии, куда специально за ним езжу примерно раз в год. Обычные пистоли и мушкеты без чистки могут производить до полутора десятков выстрелов, после частичной чистки еще выстрелов восемь десять и все, начинаются сплошные осечки. То кресало не высекает искру, то порох на полке загорается, но огонь не попадает в ствол из-за нагара, тут уже нужно чистить серьезно и вдумчиво. У многозарядных пистолей, хм, револьверов, это проявляется гораздо сильнее, а вы будете иметь возможность произвести целых тридцать шесть выстрелов подряд, что с обычным порохом не получится, даже после скорой чистки. Этот порох сгорает наиболее полно и дает значительно меньше нагара, так что вы сможете произвести ваши тридцать шесть выстрелов без особых хлопот.
— Коли так, то разумеется я куплю порох у вас. Кстати, намного дороже?
— Не так чтобы сильно, но дороже, — Лукас словно извиняясь развел руки в стороны.
— Ладно. Куда же деваться.
— Насчет карабина нужно бы поговорить более конкретно, — приняв деловой вид перевел разговор оружейник.
— Вот, я набросал чертеж или скорее рисунок. Хотелось бы получить что-то очень похожее.
— Интересный подход. Такие приклады мне еще не попадались, оружие будет очень удобным. Но здесь не указано, каков будет его калибр.
— А какой калибр самый наименьший, что вы можете сделать?
— Вообще-то вы его уже видели, вот на пистоле.
— Это самое малое? А еще меньше вы сделать не можете?
— Молодой человек, не требуйте невозможного, к тому же меньшего калибра я еще не встречал, как только наткнетесь на такую новинку, непременно сообщите мне, очень любопытно как такое будет возможным.
Все понятно, существующие технологии попросту не позволяли создать нечто другое, а Виктор признаться понятия не имел, как производятся эти самые стволы. Если высверливаются, то необходимо еще создать такое сверло, а может отливаются… Здесь, насколько он знал, они ковались. Да и бог с ним, по большому счету то, что получилось у мастера Лукаса и без того, на фоне имеющегося, было прямо таки миниатюрным, калибр револьвера получился порядка двенадцати миллиметров.
— Господин Лукас, я надеюсь говорить о том, что ствол тоже должен быть нарезным и необходимо будет изготовить шесть барабанов с таким же запасом по длине, вам напоминать не надо?
— Разумеется.
Пуля Нейслера. Она имеет длину в два калибра, а потому если бы мастер делал бы барабан под обычную тут круглую, то потом не зарядить ту которую собирался использовать Виктор. Он когда-то читал о ней и о пуле Менье, а потому принцип изготовления ему был известен, вот только вводить ее раньше времени он не собирался. Здесь уже могли изготавливать нарезные стволы, и это было под силу каждому оружейнику, но распространения такое оружие не получило. Причин было несколько, это и сложность изготовления, и мешкотное заряжание, нарезные ружья отставали по скорострельности от гладкоствольных вдвое. Сейчас пулю нужно было либо вгонять в нарезы с дульного среза и прогонять через весь ствол, либо закатив пулю, потом бить деревянной киянкой по шомполу, чтобы слегка расплющить ее, заставляя сминаемый свинец охватывать нарезы, а еще сминая при этом гранулы пороха, что ухудшало его горение. Понятно, что в этом случае стрельба уже происходила не круглой пулей, а практически бесформенным кусом тяжелого металла, с очень посредственными баллистическими характеристиками. В плюсе у нарезных ружей были только меткость и дальность, но не так чтобы сильно отличные.