Проснулась, когда за окном уже начинало смеркаться. Славянка не сразу сообразила, где находится, и даже сердце в первый момент сжалось от тревоги, но, вспомнив все, облегченно вздохнула. Все в полном порядке, не надо ничего бояться. По крайней мере какое-то время. Ну а потом, есть надежда, что все уляжется, забудется, и тогда можно будет думать о новых авантюрах.
Потянувшись, она села на диване. Медленно, чтобы не закружилась голова, опустила сначала ноги, потом приподняла с помятого, измученного медведя голову и, наконец, взявшись за подлокотник, не спеша привела себя в вертикальное положение. Шумно зевнула, похлопав ладошкой по рту. Посмотрела на часы: двадцать два десять.
Подхватив с пола босоножки, она кинула их в прихожей у дверей, не обнаружив никакой подставки для обуви. Прошлась по квартире.
Это была обычная трехкомнатная квартира: из довольно просторного прямоугольника прихожей можно было пройти во все три комнаты, одна другой меньше, а в небольшую квадратную кухоньку вел трехметровый коридор мимо совсем уж крохотных туалета и — вот она, долгожданная! — ванной. Пол во всей квартире был паркетный, причем довольно старый. Большая шикарная кровать в спальне привела Славянку в восторг, а вот третья комната её слегка удивила — она была переоборудована под миниатюрный спортивный зал с массой всевозможных снарядов.
И ещё она обратила внимание на то, что в квартире нет пыли, даже на экране телевизора. Да и цветы в глиняных разукрашенных горшках политы совсем недавно. За квартирой, надо полагать, кто-то присматривал, странно, что Круглов не упомянул об этом. Совершенно не прельщает возможность однажды утром, идучи голой и сонной в туалет, наткнуться на соседскую старушку, поливающую цветы…
Закончив поверхностное ознакомление с квартирой, Славянка забралась в ванну. Сколько времени она мокла в горячей воде, она и сама не знала, а просто лежала, лежала, лежала, растирая радужную пену по своему несчастному телу, а когда отлежалась вволю, то, не одеваясь, на ватных ногах прошлёпала на кухню, оставляя за собой мокрые следы, и занялась обследованием холодильника. Вопреки ожиданиям он оказался почти пуст, только в дверце стояла непочатая бутылка виски да лежал на полочке маленький, высохший кусочек сыра. Удивляться было нечему — кому нужен ломящийся от яств холодильник в нежилой квартире? Открыв стол-тумбу, она обнаружила там коробку с крекерами, пачку цейлонского чая и банку сгущенного молока. Вытащив журнальный столик на середину комнаты и включив телевизор, она устроила себе вечер отдыха от мирской суеты.
Как это все-таки иногда бывает приятно — сидеть на диване в чем мать родила и, положив ноги на стол, смотреть все передачи подряд, изредка глотая из бутылки настоящий виски! Вспомнилось, как не так давно (а может быть, и тысячу лет назад) они с Сергеем точно так же сидели перед телевизором в своем маленьком пристанище на окраине Сочи и время от времени, приглушив звук — чтобы не отвлекал, — занимались любовью, счастливые и полные ослепительных надежд…
От всего этого её вскоре потянуло в сон. Переворошив антресоли, она отыскала свежее постельное бельё и скоро уже спала, мирно и крепко, без всяких снов.
Глава четвёртая
- Пора. — Магистр оторвался наконец от прибора ночного видения. По его широкому бугристому лбу стекали к переносице ручейки пота.
Вепрь взглянул на часы. Потом повернул голову на юго-восток, туда, где в километре от них, гордо задрав нос, стоял на рейде "Николай Рылеев", и кивнул: "Да, пора".
Светящиеся стрелки на часах показывали начало первого. От стареющей луны кто-то голодный откусил добрый кусок, а то, что от нее осталось висеть на небесном своде, задрапировал рваным черным облаком. Все же время от времени она проглядывала, и тогда появлялась желто-ртутная лунная дорожка, которая начиналась за линией горизонта, в бесконечности, прямо напротив катера, и, не доходя до него считанных метров, проваливалась в пучину.
Безмятежное море словно в подтверждение своего имени действительно было чёрным.
Вепрь сделал знак напарнику, и они отработанными движениями принялись облачаться в гидрокостюмы. Потом нацепили акваланги, взяли протянутые Магистром ящички со снаряжением и с тихим всплеском кувыркнулись за борт.
- Не облажайтесь, мальчики, — попросил их Магистр на прощание. — Я очень на вас надеюсь.
Вода оказалась теплой и мутной. Лунная дорожка рябила теперь над самой головой, и, прикинув расположение «Рылеева», Вепрь взял от дорожки градусов шестьдесят влево и уверенно поплыл вперед. Сосунок, с загубником во рту ставший похожим на большую океанскую рыбину, устремился за ним.
Вскоре стало видно днище судна, и Вепрь приостановился. Показал жестом: "Мы на месте". Сосунок два раза подряд кивнул.
К «Рылееву» подплыли не спеша, внимательно оглядывая нависшие над ними гигантские борта. До них доносилась довольно приятная мелодия, женский смех, подогретый льющимся здесь рекой шампанским, и приглушенные разговоры. Где-то на палубе сверкали густо навешанные бусы гирлянд, и пестрая иллюминация поощряла дикую пляску света и тени. "Новые русские" развлекались как могли, нимало не заботясь о том, что случится с ними в следующую минуту.
- Я иду первым, — тихо сообщил Вепрь.
С этими словами он содрал с головы маску и утопил ее в пучине. Ласты последовали туда же. С аквалангами пришлось повозиться, но вскоре и они нырнули следом — если дело выгорит, они ему уже не понадобятся, а если нет, тем более.
Вепрь открыл свой ящичек, который все это время буйком плавал рядом с ним, извлек из него части для гарпунного ружья и в два счета собрал его. На конце гарпуна вместо зазубренного клыка торчали три кошачьих когтя. Сосунок невозмутимо плавал рядом, не глядя на своего напарника, — все было отрепетировано не один раз.
Резко сработала натянутая пружина, отправив гарпун вверх. Трос с тихим шелестом устремился туда же. Звякнув, «кошка» вцепилась в фальшборт.
- Ну и дела! — послышался сверху пьяный голос.
На фоне отдаленной иллюминации на передний план вплыл темный силуэт большой лохматой головы. Свесившись за борт, человек смачно харкнул и икнул.
- Это что? — спросила голова, обращаясь сама к себе. — Это человек за бортом, или я чего-то не понимаю?
Вепрь сквозь зубы чертыхнулся. Взявшись за трос, он вытянул свое тело из воды и, быстро перебирая руками, в два счета оказался наверху.
- Всё в порядке? — спросила голова, в упор глядя на него узкими щелочками пьяных глаз.
Вепрь перепрыгнул через фальшборт.
- В полном, — ответил он. — Спасибо, дружище, теперь я спасён.
Его кулак метнулся под левый глаз владельца лохматой головы, и тот беззвучно опрокинулся на палубу. Присев над ним, Вепрь похлопал его по лицу. В ответ послышался богатырский храп, и тогда гость огляделся.
Похоже, все было в порядке. Если его кто и заметил, то среди этого мелькания и всеобщей неразберихи не было ему, пьяненькому, никакого дела до того, кто это там копошится вдалеке от эпицентра веселья.
Вепрь вернулся к обладателю лохматой головы. Тот был невысокого роста — метр семьдесят, может быть, даже поменьше, и очень грузный. Короткая дряблая шея вся сложилась в складочку, напоминая меха аккордеона, из-под которых медленно сочился пот.
Взявшись за его мягкие липкие руки, Вепрь, пыхтя от напряжения, оттащил его в темноту за шлюпкой. Сосунок между тем, птицей взлетев на палубу, отцепил «кошку» и выбросил её вниз.
- Всё в порядке? — спросил он.
- За последние пять минут мне уже дважды задают этот вопрос, — неприветливо ответил Вепрь.
Из ящичка, который Сосунок прихватил с собой, они извлекли две аккуратные стопки одежды, два пистолета Пьетро Беретта с магазинами на пятнадцать девятимиллиметровых патронов и две радиостанции. Быстро переоделись. Гидрокостюмы и пустой ящик бросили за борт.
- Ты пройдись по палубам, — Вепрь поправил Сосунку узел галстука и слегка шлепнул его по щеке. — А я пока спущусь в бар.