В планах все распылено, сведено к частным вопросам, не понять, на что нацелена инженерная мысль. На заводе десятки, сотни великолепных специалистов, но где, где их коллективная мысль?!.
Олег Иванович в раздражении поднялся, распахнул окно — в комнату хлынул прохладный, с гор, воздух. По склонам Паленой и Гурьихи волнами переливалось электрическое море. Мимо окон протопала, прозвенела, расплескав молодое веселье, голосистая компания.
Олег Иванович с завистью проводил ее взглядом, вернулся к столу. И опять — едва взглянул на бумаги — остро нахлынули мысли, давно мучавшие его. Отчего, по какой причине появляются на наших заводах инженеры-«рукомахатели»? От того ли, что много специалистов. Но это — великое благо. Не учат в институтах умению инженерно мыслить? Но это — чепуха. Может быть, дело в общей заводской атмосфере, в чем-то таком, что еще ему неизвестно?
«Думай, главный инженер, думай! Люди ждут твоего слова».
КОМАНДИРОВКА В… БИБЛИОТЕКУ
Брови главного инженера сошлись к переносице.
— Второй мартын? Кто такой? Ах, так вы называете мартеновскую печь… А не кажется ли вам, что такие выражения… не подходят для инженера?
Мастер пожал плечами, обиженно буркнул:
— Так говорят металлурги, — пожевал полными бледными губами, добавил с нескрываемым вызовом: — Хорошие металлурги.
Тищенко отвернулся, словно плечом отстраняя возражения. Обронил, будто для себя:
— Писатель, говорящий «чаво…»
Главный инженер шел по цеху быстрым, тяжелым шагом. Раздумья не сковывали его. Энергия мысли требовала движений, а привычка к спортивным занятиям дисциплинировала их. На полу валялась оброненная кем-то гайка. Случайно задел ее носком ботинка. Звякнув, она запрыгала по заклепкам железного пола.
«Выплясовывается, не выплясовывается, — припомнил главный инженер услышанное на каком-то цеховом совещании. — Ну, прямо чехарда какая-то!» И что-то показалось знакомым, общим в звякающей по железу гайке и в режущих слух вульгаризмах. Общее было в ненужности, случайности, в какой-то безалаберности. Нелепые словообразования, заменившие у некоторых инженеров техническую терминологию, казались продолжением чего-то более трудного, с чем неизбежно предстоит еще встретиться.
Тищенко был убежден: человек, который говорит не доводка, а отдуплился, камень — вместо известняк, забывший, что в технике измерения ведутся на миллиметры, а не на сантиметры и дециметры, не хочет или разучился мыслить четко, по-инженерному. Приказом не отучить людей от вульгаризмов. Это выглядело бы чудачеством.
Да, нужно убеждать! Но он торопился, многое на заводе следовало изменять, а кое-что — ломать, резко и бесповоротно! Да, он будет убеждать. Это он на собрании заводского партийного актива говорил:
— Завод качественных сталей не может так работать, в грязи и захламленности. Помните, гости, посетившие нас, похвалили: в цехах грязно, а сталь варите отличную. От такой похвалы со стыда сгоришь! Как нигде, на нашем заводе обязательна высокая культура производства.
Это он просил редактора заводской газеты:
— Больше пишите о культуре производства. Бейте во все колокола! Давайте наступать одним фронтом.
Тем не менее главный инженер верил в силу порядка, установленного административными мерами. И, конечно, кроме призывов, нужен порядок, во всем следует установить твердую систему, любыми строгими средствами. И люди поймут: так надо!
«Система» давалась нелегко. Наверное, так уж устроен человек: по душе ему больше директор-добряк, инженер — душа нараспашку. Милее тот, кто чаще улыбается и порой забывает о требовательности. И хоть видят люди, что дела у добряка-директора идут не ахти как, но прощают — «хороший человек…» А когда Олег Иванович созвал главных специалистов и суховато пригласил: «Пройдем по заводу», он встретился с недоуменными взглядами.
— Что-нибудь случилось? — вежливо осведомился один из них.
— Увидим на месте, — по-прежнему сдержанно ответил главный инженер.
Главные специалисты шагали по маршруту, проложенному Тищенко в первые дни «экскурсий». В прокатном главный инженер вызвал начальника цеха и, указав на склад мертвых деталей, приказал:
— Этот хлам уберите немедленно!
— Но позвольте…
— Не позволяю. — Обернулся к коллегам, доверительно сказал:
— Помните, Станиславский говорил, что культура театра начинается с вешалки?
Инженеры пожали плечами: дескать, здесь не театр и незачем устраивать спектакль…