В первом сталеплавильном Тищенко заставил вычистить пролеты и вывезти всю грязь.
— В конце дня вернемся, проверим, — сказал Олег Иванович ровным голосом, словно обещал прийти на чашку чая.
Грязь вывезли и когда обнажился пол, все увидели: колонна под печным пролетом держится на весу… Низ ее разрушился давно, но под слоем пыли никто этого не замечал. Останься все, как прежде, могла произойти катастрофа. Разглядывая острые клинья колонны, главные специалисты убеждались, что система Станиславского все-таки имеет прямое отношение и к их заводу…
Многое словно бы обросло пылью старых привычек. Свежий и острый глаз вновь прибывшего разглядел это. Нужно было выметать пыль… Главный инженер стал самым яростным борцом за культуру производства.
Культура производства… Большое, емкое слово! Олег Иванович часто думал о том, что она складывается из многих мелких и мельчайших деталей. Она вырастает из общей культуры, из знаний, привычек инженера и рабочего, зависит даже от того, с каким настроением и мыслями приходит человек на работу… А чем дышит заводская инженерия?
Олег Иванович пригласил первым на «душеспасительную» беседу Павла Сидоровича. Удивленный ранним вызовом, широкий в кости, полнеющий высокий мужчина с желтыми проплешинами на крупной голове, деликатно втиснулся в дверь и, настороженно поглядывая на молодое начальство, присел напротив.
— Закуривайте, — предложил Олег Иванович.
— Спасибо, не балуюсь, — стул скрипнул в такт словам.
— Это хорошо! — одобрил Тищенко и без всякого перехода спросил: — Скажите, Павел Сидорович, как вы мыслите свой завтрашний день?
— Предлагаете на пенсию?
— Да, нет, — нахмурился главный инженер, — я о цехе спрашиваю. Хочу узнать ваше мнение, что, например, требуется для производства?
Павел Сидорович облегченно вздохнул и, еще смущаясь собственной бестактностью, заторопился:
— Плавильная машина — раз, — он уже начал было загибать на левой руке длинные, прокопченные пальцы, но Тищенко прервал:
— Не о том говорите, Павел Сидорович. Я спрашиваю о революционных переменах, о том, что надо решить в вашем цехе с глубокой перспективой?
— Революцию мы давно совершили, — того только и хватило на неловкую шутку. Левая рука его с загнутым было пальцем тяжело легла на колено. На морщинистом лице блуждала потерянная улыбка.
— Тогда скажите, что вам больше всего понравилось из прочитанных технических новинок?
— Какие там новинки! — жалобно поморщился собеседник, — сами знаете, текучка заедает… Так, от случая к случаю кое-что листаю.
— Не помните, о фотореле не доводилось вам читать?
— Какое вы сказали реле?
— Фотореле. Не приходилось видеть? Павел Сидорович отвел взгляд.
— Поезжайте на Челябинский металлургический, — почему-то испытывая неловкость, посоветовал главный, — электричкой здесь… сколько часов?
— Четыре…
— Ну вот и отлично. Поезжайте, потом расскажите, что увидите.
Через несколько дней Олег Иванович проводил заводское совещание. Разговор шел о том, какими путями перенимать опыт, как навести порядок в технической информации и не открывать того, что известно соседям. На трибуну поднялся Павел Сидорович. Потирая желтые, сияющие в молочном электрическом свете клинья-проплешины, он рассказывал:
— Был я недавно на Челябинском металлургическом. Видел очень любопытный прибор, знаете, такой простой, похожий на шею гуся.
— А если точнее. Как он выглядит для инженера? — подал голос Тищенко из президиума.
— Ну, знаете, такой белый, сверху изогнут, — охотно пояснил Павел Сидорович.
Казус? Конечно. Но он помог Олегу Ивановичу разглядеть беду, прежде не очень видную. Он увидел, что Павел Сидорович, добряк и работяга, влюбленно застрявший на родном заводе, за четверть века утратил перспективу.
«Опыт большой, а сталь варит, как щи, на глазок, по нюху», — с досадой думал Олег Иванович. «Работает ногами да телефоном» — так, помнится, любил говаривать его учитель, крупный инженер-металлург.
«Завяз в прошлом», — необидно и точно определил застарелую болезнь Олег Иванович, по привычке обдумывая в рабочем кабинете прошедший день. И, собирая морщины на лбу, искал выход. Понизить в должности — все очень просто и… очень сложно. Опять вспомнил: чтобы выучить и поставить на ноги командира производства, государство расходует десятки тысяч рублей. Сейчас иной начальник цеха может быть не в «форме», как опытный спринтер, вступивший в соревнования без тренировки. Но ведь он — опытный…