— Уже поздно, половина первого…
В это время двое других подошли к нему вплотную.
— Снимай часы!
— Вы шутите, ребята, — добродушно сказал Володя. — Ну разве можно так при девушке?..
Но они не шутили. Надя видела, что двое грабителей бросились на Владимира. Она громко закричала:
— Трусы несчастные, сволочи, что вы делаете!
Потная ладонь зажала ей рот, чужие пальцы клещами сдавили челюсти.
Надя рванулась изо всех сил и побежала к бараку, окно которого одиноко светилось вдали. Она слышала за собой топот, ругань. Камень просвистел у самой головы. Один и другой… Надя бежала за помощью к светлому окну, к людям. Она не думала о себе. Там, на пустыре, остался товарищ, один против трех мерзавцев…
Когда Надя и вместе с ней ребята из соседнего общежития прибежали на темный пустырь, там никого уже не было. Они не сразу нашли Володю. Тот лежал лицом вниз. И Надя вначале даже не поняла, почему его светлые волосы казались теперь черными.
Что было потом, Надя плохо помнит. Да, несли Володю на руках через пустырь до общежития.
— Надо бы его в городскую больницу, — сказал один из парней. — Там есть чудесный хирург. Он никому не дает умереть.
Парень назвал имя, отчество и фамилию хирурга. И когда прибыла «скорая помощь», Надя обрадовалась, узнав, что Володю везут именно в городскую больницу.
…Дежурная сестра — дородная и медлительная — с сожалением смотрела на Надю сквозь круглые очки:
— Я же вам сказала, что больным займется дежурный врач. Ясно? Врачи у нас все хорошие. Очень тяжелое состояние? А у нас легких состояний не бывает… Петр Михайлович консультирует по понедельникам. Если возникнет необходимость, с ним обязательно посоветуются. Слышите?
А Надя слышала только одно: слова, оброненные молодым врачом из «скорой помощи» — «проломлен череп, большая потеря крови, возможен летальный исход», и совет товарища, который нес Володю с пустыря, — «есть у нас чудесный хирург. Он никому не дает умереть».
Стараясь быть спокойной, Надя попросила телефонный справочник.
— А куда вы собираетесь звонить? — настороженно блеснула очками сестра.
— В общежитие пострадавшего, чтобы не беспокоились.
Она лихорадочно перелистала страницы, набрала номер, и через минуту в телефонной трубке услышала негромкий, глуховатый голос.
— Доктор, родной! — торопливо заговорила Надя. — У меня друг умирает… Череп проломлен и большая потеря крови. Я говорю из городской больницы. Он здесь…
Дежурная сестра с негодованием смотрела на девушку. Но та, бросив трубку, порывисто обняла строгую женщину и, не выдержав, наконец заплакала:
— Он приедет. Он сказал, что сейчас же приедет…
Семнадцать дней и ночей юноша находился между жизнью и смертью.
За жизнь его боролись многие старые и молодые врачи, ласковые сестры и няни, комсомольцы предприятия, где работал Володя, — они предложили свою кровь, чтобы спасти товарища. И, конечно, Надя.
Она продолжала работать на стройке. Но после смены, приняв душ и кое-как перекусив в столовой, мчалась в больницу. Главный врач разрешил ей дежурить ночью около больного, и, наверное, в больничном корпусе не было более чуткой и внимательной сиделки, чем Надя. Никто не знал, когда она спит и отдыхает.
И вот, наконец, к юноше вернулось сознание. Первое, что он увидел, было загорелое лицо девушки и ее синие глаза. И первые слова, которые он произнес, были:
— Надя… Ласточка…
Это было утром, на восемнадцатые сутки его пребывания в больнице. В открытые окна летели пушинки с тополей. Небо за окнами было высоким и синим, где-то, погромыхивая, шел трамвай, рядом, на карнизе, ворковали голуби.
Много дней провел еще Володя в больнице. И каждый вечер к нему приезжала Надя. Лишь однажды не явилась в обычное время. Он ждал ее весь вечер, плохо спал ночью, едва дождался утра… А рано утром увидел: Надя бежала по длинному больничному двору. На ней было синее платье в белый горошек с большим воротником, в руках — целая охапка цветов.
— Как долго тебя не было! — встретил ее Володя. — Случилось что-нибудь?
— Прости, пожалуйста, — виновато говорила она. — Я не могла тебя предупредить. Вчера вся бригада решила остаться на вторую смену, чтобы скорее закончить монтаж оборудования. Бригадир не разрешал мне оставаться на работе, сказал, что без меня управятся. Только я не могла уйти. Прости, пожалуйста…
Притворно сердито он сказал:
— Имей в виду, когда я выпишусь из больницы, работать в две смены тебе не позволю.
— Вот и все, — закончила свой рассказ Надя. — Неделю назад Володю выписали из больницы. А вчера мы были в загсе. Он настоял. И чтобы ехать в Москву тоже… А я боюсь.