— Вот где ценность-то для истории зауральского опытничества и его влияния на овощеводство в СССР! Необходимо во чтобы то ни стало привести этот материал в порядок и, главное, довести до широкого круга специалистов. Поезжайте в Далматово, поговорите с Вороновой, пусть она передаст свою переписку на ваше хранение. Для музея это будет большая ценность.
Так уговаривал меня писатель, и это явилось поводом, чтобы я поехал в Далматово и лично познакомился с выдающейся исследовательницей в области прикладной биологии. В Далматово я приехал тогда не один, а с сотрудником газеты «Литература и жизнь».
Было как раз воскресенье и не очень удобным казалось Анну Ефимовну беспокоить в выходной день. Однако Воронова встретила нас приветливо и охотно согласилась познакомить со своими работами.
— Пойдемте на участок. Это недалеко, — сказала она.
Участок расположен на правом, пойменном берегу зауральской реки Исети.
Полная крупная женщина чуть не бежала, и мы едва поспевали за ней. Подошли к жидким дощатым переходам через реку.
— Вы не боитесь? — предупредительно спросила нас Анна Ефимовна, а сама уже бойко зашагала по тонким дощечкам. Они поочередно гнулись: то одна доска под правой, то другая — под левой ногой.
Вот, наконец, мы на твердой почве. Перед нами колхозный участок бахчи, а опытный расположен дальше от реки.
— Земля колхозная. Наш опорный пункт на колхозной земле. И весь доход от урожая на нашем участке идет в доход колхоза, а самый пункт содержится за счет государственных средств, — сообщает Анна Ефимовна.
На колхозной бахче помидорный посев. А кто скажет, что перед нами помидорная бахча! Сплошной бурьян, среди которого высоченные мальвовые. Только пристально вглядевшись, можно поверить, что тут растут и помидоры.
— Вы посмотрите, на колхозном участке видно только одну траву, а у нас… — говорит Анна Ефимовна и подводит нас к своему опытному участку, тщательно прополотому и обильно покрытому бахчевыми растениями с богатым урожаем дынь, арбузов, помидоров.
— И у колхоза под бахчой полтора гектара и у нас полтора, и семена те же, а что видите?
Разница невероятная, и невольно соглашаешься с Анной Ефимовной.
— Ну что бы стоило колхозу обратиться к гражданам, позвать их в выходной день на прополку? Плата за нее во много раз окупилась бы…
Пьяницами были и председатель колхоза и бригадир, поэтому не удивительно, что как ни билась с ними наша опытница, добиться ничего не могла. Хорошо, что вскоре их сняли с работы.
Много раз жаловалась нам Анна Ефимовна:
— Ведь зло берет: работа нашего пункта на виду, а никто помочь не хочет. У нас — только голова и руки, а механизации решительно никакой. Необходима поливка и поливка. Ведь сушь! Хожу туда, сюда, в пожарку, на завод… А ведь можно бы завести свою поливальную машину: река-то ведь тут рядом.
Обильный урожай всего того, что мы видели на бахче, обязан открытию великой важности — посеву закаленными семенами. Автор открытия — А. Е. Воронова. Оно сделано ею на Далматовском опорном пункте.
Суть закалки сводится к тому, что весной семена смачиваются, помещаются на двенадцать часов в тепло, потом на двенадцать часов в холод при температуре минус два-пять градусов, потом снова в тепло плюс пятнадцать градусов. И так 20—28 дней, после чего уже идет посев. Семена привыкают к резким колебаниям температуры, не боятся холода и высаживаются раньше обыкновенного, а потому успевают вызреть в наше относительно короткое лето. А это влечет за собой увеличение сахаристости, витаминозности, как равно самих размеров плодов.
— Вы смотрите: ведь и в нашей местности можно вести бахчевое хозяйство. Да еще какое! Исеть — золотое дно: что ни посадишь, все растет, лишь знай, как садить и какой уход давать.
Говоря это, Анна Ефимовна высмотрела один арбуз покрупнее, разрезала его и стала угощать нас.
— Не совсем еще поспели, а уж сладкие… Снимать будем только пятнадцатого сентября. К тому времени, ботва уже вся подсохнет. Вот тогда интересно посмотреть: по всему полю лежат шары, точно большие головы.
Мы с наслаждением ели арбуз — сладость его была необыкновенной.
Подошли к дынному участку. Тут нам Анна Ефимовна показала с одной стороны посевы дыни на гладком месте, и с другой — на гребнях, высотой до 30—40 сантиметров. То, что посеяно на гладкой поверхности, еще зелено, плоды совсем мало заметны, а на гребнях свисают в борозды многочисленные дыни. Одну из них Анна Ефимовна срывает и угощает нас: