Слева от нее, краснея в смущении, топталась полная синеглазая девчушка. Она то и дело поправляла гладкие льняные волосы и робко озиралась по сторонам, точно боялась, что сейчас начнет играть музыка и кто-нибудь пригласит ее танцевать.
— Добры́ ве́чар, — подойдя к девушкам, шикарно поклонился Блажевич. Его мальчишечьи усы взлетели вверх, открывая белые зубы.
— Здравствуй, Григорий, — ответила чернявая и повернулась к соседке: — Знакомься, Юля. Это Гриша Блажевич. Я тебе говорила о нем.
Юля покраснела, сказала «Здрасти!» и убрала руки за спину.
— Она сестра у нас, дежурная сестра, — знакомила Катя. — Такая мастерица, ее все больные любят. Мы с Юлей в одной комнате живем, в общежитии.
— В общежитии? — переспросил Блажевич и внезапно рассмеялся: — Цярьпи́, Гры́шка, збаве́нне бли́зка.
Подзывая жестом Линева и Абатурина, Блажевич подмигивал девушкам:
— Ле́пей палюби́ць маладо́га арла́, чым старую саву́.
И советовал Юле:
— Вось вам на вы́бар, Юля. Той — прыго́жаньки, а гэ́ты — яшчэ́ и бригадир. У мяне́ бага́та ёсць в запасе.
И Гришка, широко разведя руки, рассмеялся.
Павлу обе девушки показались славными и скромными, но все-таки он чувствовал себя как-то неуютно и скованно, будто ни с того, ни с сего попал в чужой дом и не знает, как из него выбраться.
Блажевич был в ударе. Он рассказывал анекдоты, сыпал шутками, бегал в буфет и приносил оттуда всей компании черствые пряники и теплую фруктовую воду.
Катя держала себя спокойно, а Юля заметно волновалась, розовела, совсем, как девочка, прятала руки за спину. Руки у нее были крупные и сильные, с тонкими, но хорошо заметными жилками на кистях. Юля, вероятно, была безупречная труженица, из тех трехжильных и обаятельных людей, которые всякое дело выполняют с охотой и даже с удовольствием.
Линев старался делать вид, что не смотрит на Юлю, но Павлу показалось: девушка заинтересовала Виктора. Бригадир стал как-то сдержанней, и его спокойная уверенность в себе заметно поколебалась.
Что касается Павла, то он ничего, кроме некоторой стесненности не чувствовал. «Странно все же, — думал он, наблюдая за толпой, находившейся в постоянном движении, — вот и Линев, и Гриша стали веселей, увидев девушек. Одному мне вроде бы скучно. Отчего это?».
В фойе начались танцы. Незнакомые парни подошли к Кате и Юле, щелкнули каблуками и галантно справились у кавалеров:
— Не возражаете?
Кавалеры отмолчались.
— Малады́е лю́дзи, — сказал Гришка свистящим шепотом, адресуясь больше к Линеву, чем к Абатурину, когда они остались одни. — Наво́шта я вас брав?
— Ого! — усмехнулся Линев. — Я, кажется, опять должен нести подсобную службу. Ну, на этот раз меня устраивает. Что надо делать?
— Гулять. На улицу. В разные концы.
— Это негоже, — покачал головой Линев. — Не можем же мы их растащить друг от друга.
— Я лепш ведаю, что трэ́ба.
Окончив танец, парни подвели девушек к окну, щелкнули каблуками и, донельзя довольные, оседлали стулья неподалеку.
Блажевич предложил девушкам погулять. Они переглянулись, помедлили с ответом, сколько было положено, и согласились.
Решили ехать на левый берег в городской сад.
В трамвае было тесно и душно, и все облегченно вздохнули, когда вагон остановился на Комсомольской площади.
— Лед пайшо́в, — шепнул Гришка товарищам. — Сення я пацалу́ю Катю, инакш выключа́йте мяне́ з комсомолу!
Вскоре они очутились в саду и поспешили в одну из боковых затененных аллей.
Именно в эту минуту Блажевич решил, что настало время для активных действий. Он молча толкнул бригадира в бок и состроил свирепую мину.
Линев, явно стесняясь и стараясь не показать этого, взял Юлю под руку.
— А ты под другую, Паня, — кинул он Абатурину.
Через десяток шагов Блажевич выразительно покашлял, и Линев пробормотал с отчаяньем:
— Ты надоел нам, Блажевич. Идем, Павел!
И они потащили Юлю в обратную сторону, а она пыталась вырвать руки и улыбалась.
Всем было ясно, что́ происходит, и все были довольны, как в подобных случаях бывали довольны многие молодые люди в прошлом и как будут довольны в будущем.
Целый час они гуляли по саду, рассказывали Юле о своей работе и выспрашивали ее об обязанностях медицинской сестры.
Девушка работала в центральном противотуберкулезном диспансере, и Катя, оказывается, была в некоторой степени начальницей Юли.