Моя спина выпрямилась. Наглость!
— Извинись!
— Нет! — Он накрыл кровать и меня. — Ты слышала только половину истории и приняла ее за правду. Да, я сказал, что ненавижу толстых женщин, но я продолжил говорить.
— Что еще ты мог сказать, когда одной фразой сказал все? — Я не могла сохранять холодность тона. Моя волчица поднялась внутри меня, готовая защищать меня, даже от моей пары.
Забравшись на кровать, он подкрадывался и подползал ко мне. Он не останавливался, пока не был в дюйме от моего лица. Он смотрел прямо мне в глаза.
— Я смотрел на тебя, когда сказал, я ненавижу, как хорошо их изгибы выглядят в одежде и насколько лучше они выглядят обнаженными. Какой мужчина не любит женщину, у которой есть за что схватиться, когда он ее трахает?
Я сглотнула, а мой взгляд упал на его губы. Они были так близко и так далеко: мягкие, розовые, сочные были прямо передо мной.
И тогда его запах ударил в меня. Это был сильный сосновый аромат с нотками лаванды и мускуса. Эти нотки были с оттенком сладости, чистого, великолепного меда. Мой рот заполнился слюной при мысли о том, чтобы попробовать его.
Он наклонился еще ближе, а его губы едва задевали мои.
— Я уверен, что ты бы лучше смотрелась без одежды, — его дыхание щекотало мою плоть.
Я вздрогнула, пытаясь как можно меньше двигаться. Моя волчица толкнулась внутри, побуждая меня преодолеть последний сантиметр, чтобы поцеловать его.
Внезапно он отстранился.
— Но я не хочу, чтобы ты была с несносным медведем, — он сполз с кровати и направился к двери, напыщенный, как только отошел от меня, нежность, которая была всего минуту назад прошла. — Я позвоню Джейку, — не было ни капли расстройства в его голосе, скорей вызов, разгорающийся на медленном огне. Он давал мне шанс остановить его.
— А ну погоди, одну гребаную секундочку! — Быстро двинувшись, я встретила его в дверях спальни, бросившись перед ним. Я ткнула пальцем в его грудь. — Ты хочешь сказать, что ты и мой брат разбудили меня чертовски рано рождественским утром, затащили меня сюда, заперли здесь с тобой, испортили рождественское утро, которое я планировала с братом и Тейлором, и все что ты можешь сказать — плевать, и отправить меня домой, как ни в чем, ни бывало?
Его глаза стали раскаленно-золотистыми. Было очевидно, что его медведь хочет вырваться на свободу.
Он взглянул на мой указательный палец, а затем дальше вниз по моим изгибам. Он, развел руки и облокотился ими о дверной косяк по обе стороны от меня.
— Я не выпрашиваю. Ты либо хочешь меня, либо нет.
Взглянув на него, я осмотрела его темные черты. Тот набор эмоций, который говорил мне о том, что он не лжет. Это так же говорило мне, что я должна быть той, кто отступит, если я действительно хотела его.
Мое молчание продолжалось, и небольшой рык вырвался от него.
— Я иду звонить Джейку, — он прищурился, а губы сжались вместе.
Скрестив руки на груди, я покачала головой, а смятение больно жалило в груди. Я не понимала. Может, я была слабее, чем думала.
— Как ты можешь уйти так легко?
Его взгляд проник в меня, ударив в самую сердцевину. Он колебался, не спеша говорить.
— Потому что, я хочу, чтобы ты была счастлива.
Оставшаяся часть моего гнева рассеялась.
— Почему ты просто не сказал мне?
В его тоне четко слышалось рычание.
— Когда? Когда ты была занята тем, что пыталась притвориться, будто не знаешь что я твоя пара или когда ты старалась избегать меня на каждом шагу? — Его ноздри раздувались, а глаза вновь засветились. Его мышцы перекатывались под рубашкой под каждый вдох, как насмешка.
Положив руки на свои очень широкие бедра, я схлестнулась с ним.
— Ты имеешь в виду, когда я не знала, чувствуешь ли ты притяжение или когда я не знала, что это был сарказм, когда сказал что ненавидишь толстых девушек?
Он снова взглянул в мое лицо.
— А что насчет — теперь, когда ты знаешь правду, ты знаешь что я хочу тебя, но ты тянешь резину как упрямица?
Электрические разряды пробегали по мне.
— А как насчет такого, когда я говорю тебе, что я желала тебя все это время, и мое гребанное сердце разбилось, когда я услышала, как ты сказал что ненавидишь женщин моего размера.
Его выражение стало нежнее, несмотря на его жесткое тело.
— А как насчет того, что я скажу тебе что сожалею и что хочу тебя голой, и попробовать на вкус каждый сладкий дюйм, прежде чем помечу тебя жестко и быстро, ожидая, что ты будешь кричать мое имя?
Я вздрогнула, мою киску опалило жаром, а мои соски стали твердыми пиками, когда его возбуждение пропитало воздух, смешавшись с моим собственным. Лишь одним вдохом, я знала что он хочет меня. Потянувшись, я зацепила пояс на его джинсах и потянула его на себя. Мой голос упал до хриплого тона.