Одетая в новый наряд, Дженнифер со смущенным видом вышла из примерочной. Одна из продавщиц подавила вздох, когда Гордон обнял и поцеловал счастливицу. Дженнифер не стала отталкивать его, не желая устраивать сцену в магазине. Но тихо заметила:
— Ты вгоняешь меня в краску. К чему это здесь?
Гордон немного отстранился и с восторгом оглядел ее.
— Ты выглядишь потрясающе, дорогая. Никогда не видел, чтобы платье так преображало женщину.
Произнеся это, он снова привлек ее к себе. Краем глаза Дженнифер успела заметить, что все три продавщицы смотрели на Гордона с восхищением, а на нее с завистью.
— Позволь, я помогу, — сказал он, беря из ее рук пакет со старой одеждой. — Рад был познакомиться с вами, леди, — бросил он продавщицам, не сводящим с него глаз.
Выйдя на улицу, Гордон улыбнулся.
— Если успеем добраться до судьи в течение часа, значит, сможем раздобыть разрешение на брак и пожениться в субботу.
Процедура получения брачной лицензии потрясла Дженнифер как нечто омерзительно-несложное и тошнотворно-бессмысленное. Стоя рядом с Гордоном, она предъявила все необходимые документы, удостоверяющие ее личность и возраст. Потом оба расписались и вышли из здания в центре города под неприветливым взглядом привратника, которому не терпелось поскорее запереть двери.
— Как раз вовремя успели, — с деланной веселостью произнесла Дженнифер. — Куда же мы едем сейчас?
— В ресторан отеля «Гранд-континенталь». Не знаю, как ты, а я проголодался.
Метрдотель, одетый в смокинг, стоял на своем обычном посту у входной двери.
— Здравствуйте, мистер Эванс. Рад видеть вас, — поздоровался он.
— Добрый вечер, Вернон. Это моя невеста, мисс Дженнифер Макензи. Сегодня я сделал ей предложение, и мы хотели бы отметить это радостное событие.
— От всей души поздравляю, — с сияющей улыбкой ответил Вернон, оценивающе глядя на Дженнифер и кивком приглашая их следовать за собой.
Словно подсолнухи за солнцем, за ними поворачивались головы любопытствующих посетителей. Столик располагался в укромном уголке, достаточно далеко от эстрады, так чтобы можно было наслаждаться музыкой и при этом разговаривать.
— Выпьешь чего-нибудь? — спросил Гордон, когда они уселись.
— Только колу со льдом… — начала Дженнифер, но тут же решила, что спиртное поможет успокоить разгулявшиеся нервы. — Или нет…
— Так чего бы ты хотела?
— Очутиться подальше отсюда, — пробормотала она с прерывистым вздохом.
— Прошу прощения?
— Чего-нибудь покрепче, — ответила Дженнифер, внимательно разглядывая меню и решая, на чем остановить выбор. — «Манхэттен».
Но тут же покачала головой. Одно дело — пытаться взять себя в руки, а другое — подвергаться опасности сказать или сделать то, чего ни в коем случае говорить или делать не следует. Она была вне себя от волнения и нуждалась в том, что помогло бы ей ослабить напряжение. Что можно пить мелкими глоточками в продолжение долгого времени.
— Нет, лучше мартини.
— Все сразу? — спросил Гордон с совершенно серьезным видом — Колу со льдом, «Манхэттен» и мартини?
— Нет, только мартини, — попросила Дженнифер, стараясь улыбнуться, но во взгляде ее светилась такая откровенная тоска и неосознанная мольба о помощи, что Гордон был невольно заинтригован противоборством столь разных эмоций в своей спутнице.
В новом изысканном наряде она выглядела элегантной и очаровательной. Одно лишь это обезоружило бы его, но в сочетании с легким румянцем, горящим на нежных щеках, с беспомощным призывом в огромных изумрудных глазах и с девическим смущением делало Дженнифер просто неотразимой.
— А какой именно мартини ты предпочитаешь?
— С джином. То есть с водкой… Нет, все-таки с джином… Прости, я немного нервничаю.
Когда официант, получив заказ на напитки, удалился, Гордон, чуть наклонившись к Дженнифер, сказал вполголоса:
— Наш план начинает действовать. Мы уже привлекли всеобщее внимание. Уверен, что с помощью Вернона новость, что нас видели вместе, быстро разлетится. Я рад, что привел тебя сюда.
Дженнифер рассеянно смотрела на букеты розовых цветов в серебряных вазах, на официантов в смокингах, на накрытые ослепительно белыми скатертями столы и думала о своем выборе, имея в виду отнюдь не мартини. Обратного пути нет, да ей и не хотелось возвращаться, если уж быть до конца откровенной. Значит, надо набраться терпения и пройти через все испытания, которые выпадут на ее долю за этот год. Любопытно все-таки узнать, каково это — жить в его роскошном доме и зваться миссис Эванс?..
— Гордон, а что мы скажем Марку?
— Только не правду, — ответил он, но тут же передумал. — Впрочем, нет, Марк все равно догадается, ведь изначально это была его идея. Но для всех остальных легенда такова: мы познакомились на помолвке у Элизабет Фарроу, без памяти влюбились друг в друга и поэтому решили так быстро пожениться. И запомни: никакой лишней информации, не посоветовавшись со мной.
— Но твои друзья и знакомые сочтут это странным. Неужели можно так быстро влюбиться? Мне и с Марком было не по себе в том клубе, а сейчас тем более.
— Придется притворяться, дорогая. Игра стоит свеч. Да и потом, кто станет говорить о любви, кого волнуют чувства? Главное — факт нашей женитьбы.
Неожиданно Гордон взял ее руку, повернул ладонью вверх и поцеловал. Прикосновение теплых мужских губ обожгло ее, и по телу пробежала дрожь. Его губы двинулись выше, к запястью. Дженнифер знала, что они ощущают неистовое биение ее пульса. Все это длилось лишь несколько мгновений, однако когда она, наконец, выдернула руку, то с трудом могла перевести дыхание, а ее зеленые глаза затуманились.
— Вот теперь ты выглядишь так, как и положено невесте, — тихо произнес Гордон. — И мне это нравится, хотя и не только это. — Его взгляд красноречиво скользнул по ее губам.
Но Дженнифер, игнорируя намек, поспешно заговорила:
— Мне все еще трудно поверить в то, что я согласилась на подобную авантюру.
— Поверишь, когда будешь называться моим именем.
— Наверняка, — сказала она, стараясь придать голосу безмятежное безразличие, — что десятки женщин имеют на это большее право, чем я.
— Похоже на ревность.
— Если это похоже на ревность, — раздраженно возразила Дженнифер, — значит, у тебя что-то со слухом.
Невольная улыбка осветила лицо Гордона.
— Я совсем забыл, как ты очаровательна, когда сердишься.
— Почему ты все время пытаешься втянуть меня в спор?
— Собственно говоря, я хотел сделать тебе комплимент.
— Вот как, — пробормотала она.
Удивленная и польщенная Дженнифер подняла глаза на официанта, принесшего напитки. Они заказали ужин.
Неожиданно Гордон вынул из кармана бархатную коробочку и положил ее на стол перед Дженнифер.
— Что это? — Она старалась, чтобы голос звучал непринужденно, но ее выдала предательская дрожь. — Сегодняшний вечер сам по себе необыкновенен. Не нужно еще и подарков.
Словно не слыша ее, Гордон открыл коробочку. Внутри на белом атласе лежало золотое кольцо с роскошным изумрудом.
— Этот камень оставила мне мать, — сказал он. — Колумбийский изумруд. Не правда ли, он потрясающий?
Дженнифер, не отрываясь, смотрела на кольцо.
— Ты был так уверен, что я соглашусь выйти за тебя?
Гордон пожал плечами.
— Если не в первый раз, то уж во второй непременно. Видишь ли, дорогая, я очень настойчив. Но ты оказалась более сговорчивой, чем можно было предположить.
Вопреки здравому смыслу, Дженнифер не рассердилась и даже не обиделась. На нее смотрели серые глаза, и выражение их было одновременно опьяняющим и ободряющим. Он словно говорил ей: воспользуйся шансом, будь такой же смелой и уверенной, как я.