Лицо Эдисона как-то странно сморщилось, руки задрожали, и он порывисто обнял дочь, крепко прижав ее к себе.
— Моя девочка, моя дорогая маленькая девочка! Прости меня. Клянусь, что никогда больше не буду играть!
— Отлично, — удовлетворенно заметил Гордон. — Я позабочусь о Дженнифер, а вы позаботьтесь о себе и сыне.
— Берегите ее, — сказал Эдисон Макензи, смахивая слезы с глаз. — Моя дочь просто чудо! Думаю, вы и сами поняли это, если женились на ней так быстро.
— Обещаю, — улыбнулся Гордон.
День шел на убыль. Солнце уже зашло, и багряный край небес поблек, став серо-розовым. Призрачный полумрак окутывал землю. Теплое дыхание лета, напоенное запахами земли, обволакивало Дженнифер. Раньше это никогда не пробуждало в ее душе ощущения волшебства. Прекрасное было повседневностью.
А сейчас торжественная тишина опустившихся сумерек принесла успокоение ее душе.
Они сидели с мужем на ступеньках крыльца ветхого домика. Гордон вытянул перед собой длинные ноги. Дженнифер прижала колени к груди, обхватив их руками. Со стороны они напоминали умудренных жизненным опытом супругов, которые вышли насладиться тишиной и покоем летнего вечера.
Запрокинув голову, Дженнифер с полузакрытыми глазами прислушивалась к стрекоту кузнечиков.
— О чем ты думаешь? — тихо спросил Гордон.
— О том, как я люблю сумерки, — призналась она. — Знаешь, в детстве я часто стояла в это время у забора, наблюдая, как иногда мимо проезжают машины с включенными фарами. У всех было куда вернуться, чем заняться. Ночь — это только начало… — Она смущенно осеклась. — Все это, должно быть, звучит невероятно глупо.
— Скорее, невероятно тоскливо. И говорит о твоем одиночестве.
— Я вовсе не была одинокой, просто мечтала. Допускаю, что у тебя создалось неверное впечатление о моих родных, но при жизни мамы все было иначе. Однако мне почему-то всегда хотелось жить в большом городе.
— Ну а чего ты, в таком случае, не любишь? — спросил Гордон, пытаясь сменить тему.
Дженнифер на мгновение задумалась.
— Елочные базары на следующий день после Рождества. Предшествующие дни пролетают так быстро в сверкании блесток и мишуры, что потом становится очень грустно. Есть что-то ужасно печальное во всех этих прекрасных деревьях, которые никто не выбрал.
— Ну а я сегодня принял одно важное решение, — хитро улыбаясь, сказал Гордон, понимая, что и вторая попытка развеселить жену не очень-то удалась.
— Какое же? — встревожилась она.
— Мне придется уволить повара, и я понял это сразу после обеда.
Дженнифер невольно рассмеялась. Действительно, ей пришлось постараться, и обед получился отменный. Мягкие разваренные бобы с пряностями и тыква из огорода послужили прекрасным гарниром, так же вкусен был и хлебный пудинг, поданный с изюмным соусом.
В порыве благодарности она подняла руку, застенчиво притронулась к лицу Гордона и провела пальцами по щеке.
Он хотел что-то сказать, но слова не шли с языка. Прикосновение ее пальцев, близость тела, выражение глаз действовали на него опьяняюще. Он наклонился и завладел ее губами в безжалостном поцелуе, потрясенный собственным исступлением. И когда ее губы приоткрылись, Гордон буквально потерял голову от желания и застонал. Но Дженнифер чуть отстранилась и уперлась ладонями в его грудь.
— Гордон, не надо, — с сожалением произнесла она. — Мои родные…
Он нехотя отпустил ее. Да, ее отец и брат… Как он мог забыть о них! И все же Гордон был потрясен отсутствием всякого контроля над собой, когда рядом была Дженнифер. Откинув голову назад, он несколько раз глубоко вздохнул, чтобы немного успокоиться.
— Рискую показаться чересчур эмоциональным, — задумчиво проговорил он, — но я, кажется, начинаю находить мысль о фиктивном браке не только нелепой, но и чрезвычайно непрактичной. Очевидно, что мы испытываем друг к другу сильное сексуальное влечение. Может, стоит попробовать жить как все женатые пары? Вдруг нам понравится?
Дженнифер поняла, что Гордон не настаивает, а просто предлагает ей подумать о такой возможности. И все же она была приятно удивлена, что он отважился произнести эти слова вслух.
Он поднялся и протянул ей руку.
— Уже поздно. Наверное, пора спать. Подъем будет ранний.
Поднимаясь со ступенек крыльца, Дженнифер поглядела вверх, на ночное небо. Звезды, казалось, были совсем близко, а полная луна, медленно поднимающаяся над горизонтом, окрасилась в оранжевый цвет и напоминала собой тыкву…
В молчании Гордон выключил свет в гостиной и вслед за женой стал подниматься по лестнице на второй этаж. Комната для гостей была первой по коридору, далее следовала спальня Дженнифер, спальни Стива и Эдисона Макензи располагались напротив, в торце коридора находилась ванная.
Оказавшись на площадке, они остановились и молча посмотрели друг на друга. Гордон взял ее за руку.
Вот! Это произойдет сейчас и все будет именно так, как она мечтала! Дрожа, Дженнифер глядела ему в глаза, вспоминая о том, что хотела сказать ему накануне. Но прежней решимости уже не чувствовала. А ведь какой подходящий момент! Почему же и Гордон молчит? О чем он сейчас думает? В воцарившейся тишине не слышно было даже их дыхания. Но тут его лицо приняло обыденное выражение — Гордон словно надел привычную маску и улыбнулся.
Что-то пошло не так. А ведь она полагала, что в их отношениях уже установилась определенная ясность. И все же Дженнифер не решилась взять инициативу в свои руки.
— Спокойной ночи, Гордон, — дрожащим голосом произнесла она и, растянув губы в улыбке, пошла вперед, оставив мужа стоять на пороге комнаты для гостей.
Он не сделал попытки остановить ее, и отчаяние вновь овладело Дженнифер. Неужели она все-таки ошибалась в нем? Она вошла в спальню и обернулась, чтобы закрыть дверь. Из коридора донесся бесстрастный, спокойный голос:
— Дженнифер…
Выглянув, она увидела, что Гордон стоит на прежнем месте, прислонившись плечом к косяку и сложив руки на груди.
— А знаешь, что я люблю меньше всего на свете?
Вопрос был задан явно неспроста, и Дженнифер настороженно покачала головой, гадая, что за этим последует. Он не стал держать ее в неведении.
— Ненавижу спать один, особенно когда в соседней комнате находится моя красавица жена, которой следовало бы сейчас быть со мной. — Это была не констатация факта, а откровенное приглашение.
Дженнифер вспыхнула. Она поняла, что оказалась в нелепом положении. Безумно любя Гордона, она собиралась проигнорировать его слова. Но почему? Еще вчера все казалось таким простым и понятным, а вот сейчас что-то удерживало ее от того, чего она жаждала всем своим существом. Что же это — смущение, стыд, неловкость, неуверенность в их новых отношениях?
— Спокойной ночи, — отстраненно произнесла она, чувствуя, как сердце разрывается в груди от горя.
Гордон дождался, пока Дженнифер закроет за собой дверь. Несколько долгих минут он стоял неподвижно, прекрасно зная, что, если сейчас пойдет за ней и пустит в ход все приемы нежного обольщения, то наверняка убедит ее провести с ним ночь. Однако ему не хотелось делать этого.
Повернувшись, он вошел в свою комнату, но оставил дверь открытой, надеясь, что Дженнифер передумает.
Все еще одетый Гордон стоял у окна, глядя на залитый лунным светом пейзаж. Он услышал, как Дженнифер вышла из ванной, и напрягся в ожидании. Шаги раздались в коридоре и затихли у ее спальни. Послышался легкий стук закрываемой двери.
С удивлением и разочарованием Гордон понял, что по каким-то непонятным ему причинам Дженнифер хочет провести эту ночь одна. Однако его обуревали более глубокие эмоции, чем неразделенное чувственное желание. Он ждал от нее знака, по которому бы понял, что происшедшее вчера вечером в парке и в его спальне не было случайностью и она так же, как и он, готова к интимным отношениям.
Но как ни желал этого, Гордон не собирался убеждать ее. Дженнифер должна была сама принять решение, сделать выбор осознанно и добровольно… И она его сделала, когда ушла в свою спальню. Хотя вряд ли у нее были сомнения относительно того, чего Гордон ждал от этой ночи.