Она напряженно следила, как служащая обыскивает ее рюкзак; паспорт, казалось, жег ее вспотевшую ладонь. Она переложила свой синий паспорт и билет на самолет в другую руку и вытерла влажную ладонь о брюки. Было уже одиннадцать сорок пять, вылет задерживался.
Служащая все еще копалась в рюкзаке, перебирая банки с детским питанием, прощупывая подгузники, одежду, вертя в руках пустую бутылочку для кормления.
— Мальчик или девочка? — вдруг спросила она по-испански, от неожиданности Элисон вздрогнула всем телом.
— Мальчик, — ответила она и взяла корзину. — Трехнедельный.
Элисон обернулась, бессознательно обшаривая помещение взглядом в поисках мужественного лица Зекери. Она прекрасно знала, что его здесь нет и не может быть, но ничего не могла с собой поделать.
Служащая, не обнаружив ничего интересного для себя в рюкзаке, застегнула его и открыла наружный большой карман. Она вынула оттуда маленькую картонную коробку.
— Что это…? — женщина вопросительно взглянула на Элисон.
Элисон была изумлена. Коробка? Откуда она взялась? Элисон напрягла память и покачала головой в полном недоумении. Служащая подняла крышку, раздвинула упаковочную вату и взглянула на странный глиняный предмет внутри. Элисон, наклонившись, тоже заглянула внутрь.
— О, это? Это — сувенир! — сказала она наобум, стараясь говорить невозмутимым тоном.
Может быть, это проделки Вуди?
Она задохнулась от ужаса, когда, наконец, поняла, что лежит в коробке. Окарина! Почему она в ее рюкзаке? Том Райдер должен был еще четыре дня назад увезти этот ценный предмет в Белиз-Сити.
— Пожалуйста, осторожнее, — разжала она онемевшие губы, во рту все пересохло. — Эта вещь очень хрупкая.
Все решат, что она стремится вывезти контрабандой историческую и художественную ценность из этой страны. Элисон заставила себя приветливо взглянуть в замкнутое лицо служащей.
— Это что-то вроде свистка.
Служащая уложила вату на место и сунула коробку назад в боковой карман рюкзака, затем она резким движением отодвинула в сторону рюкзак, давая понять, что досмотр закончен. Элисон осторожно прошла сквозь створ электронных ворот и, не разрешая себе ни о чем думать, подхватила рюкзак и корзину с ребенком. Не чувствуя своего онемевшего тела и в то же время ощущая, как все ее поджилки трясутся, она двинулась в пугающей тишине к помещению иммиграционной службы, где стояли служащие аэропорта, одетые в зеленую форму. Элисон с беспокойством следила, как один из них ставил на страничке ее паспорта штамп «Выезд из страны». Все это длилось, казалось, целую вечность. И вот, наконец, она подошла к выходу на летное поле и предъявила агенту авиакомпании свой билет на самолет.
Задыхаясь от жары и душных испарений раскаленного асфальтового покрытия, Элисон прошла к самолету и осторожно взошла по шаткому металлическому трапу в салон. Она пыталась сбросить с себя оцепенение. Стюардесса показала ей место у перегородки, чтобы Элисон имела возможность поставить корзину у своих ног. Элисон положила рюкзак в багажник над головой и села, все еще испытывая внутреннюю дрожь. Корзину с Адамом она держала на коленях. Страх внутри не унимался, стуча своими молоточками в висках. Уже одно то плохо, что она везет ребенка, не имея на него никаких документов. Но кроме того она, оказывается, провозит в своем рюкзаке контрабанду. Ни один таможенник в мире не примет в качестве оправдания слова: «Я ничего не знала».
После бесконечного ожидания она с облегчением увидела, как обслуживающий персонал задраивает двери самолета; капитан вывел свой боинг на взлетно-посадочную полосу. Сиденье рядом с ней было незанято, и она застегнула ремень на корзине, приготовившись к взлету. Боже, что же ей делать? О, Зекери!..
Сезар остановил самолет на асфальтовой площадке аэродрома и не выпускал своих пассажиров из салона, пока брал разбег задержавшийся с вылетом самолет на Мехико.
Зекери первым сбежал по трапу. Вероятность того, что Элисон все еще здесь, в аэропорту, была высока, но он не позволял себе чрезмерно надеяться на это. Он выхватил свой рюкзак из багажника и сунул деньги за проезд в руку Сезара, прокричав сквозь гул взлетающего самолета слова благодарности. Зекери поспешил к зданию аэропорта, Но у самых дверей помедлил и, обернувшись, проводил взглядом набирающий высоту громоздкий боинг; непонятное чувство охватило его, чувство утраты. Боже, как ему хотелось в этот момент тоже лететь куда-нибудь отсюда. С ней и ребенком, и все равно — куда, лишь бы вместе. Обреченно вздохнув, он повернулся и вошел в аэровокзал.
Он легко нашел агента службы безопасности аэропорта, выходившего из помещения иммиграционной службы. Зекери представился. Агент только сообщил ему, Элисон Шрив еще не задержана.