— Я удивлен, что ты согласился провести ночь здесь, — сказал ковбой, подмигивая Зекери.
Но тот был слишком занят своими мыслями и ничего не ответил.
— Я думаю, Ив сказала тебе пару ласковых слов по этому поводу? — продолжал подкалывать Гарольд.
— Да нет…
Ноллз видя, что будет лучше не развивать эту неприятную для Зекери тему, перевел разговор на более, как ему представлялось, надежную почву.
— А что ты думаешь о блондинке из Чикаго? Элисон?
Зекери опять уклонился от ответа.
— Она очень красивая женщина. Ты видел ее ноги? — Гарольд раскладывал свой спальник и болтал. — Нет, я совершенно не понимаю мужа, который отпускает подобную женщину одну в поездку. Если бы она была моей женой, я бы уж не сплоховал на этот счет. Можешь поверить, у меня железно, как в банке!
Ковбой плюхнулся на спальный мешок и настроился на длинный разговор, который, впрочем, никак не завязывался.
— Да, в райских кущах жить трудно. — Гарольд подбросил ветку в огонь и зевнул. — Всегда отыщется какой-нибудь хитрый хорек…
Зекери не удержался от комментария.
— Да, какой-нибудь богатый хорек, у которого железно, как в банке, — он зажег сигарету и развернул второй спальник, пыльный и ветхий.
Ковбой уже залез в свой поношенный мешок.
— Лично я не могу себе много позволить, — Гарольд говорил приглушенным голосом. — Хотя я не скряга, не дрожу над каждым центом, но моя жена — она истинный транжир. Черт возьми, мне не хватает ее, — он опять зевнул. — Я, конечно, могу поехать к ней…
Ноллз перевернулся на другой бок и затих. Зекери смотрел в огонь и слушал тишину. Да, Элисон — несомненно красивая женщина. Лучше бы она действительно была замужем, в ней есть что-то, приводящее его, Зекери, в замешательство, раздражающее, беспокоящее его душу. Давно уже ничего подобного не случалось с ним: он не мог выбросить эту женщину из головы. В ней есть какая-то тайна… Он нахмурился, вкус сигареты казался ему отвратительным.
Он подбросил дров в огонь и снова тихо сел, прислушиваясь к ровному дыханию ковбоя. Так он долго сидел, протягивая в огонь тоненькие зеленые веточки и наблюдая, как они шевелятся в объятьях пламени, капли влаги выступают на них, шипят, испаряются и, наконец, вся веточка, вспыхнув, превращается в пепел. Набухшая тяжелая тишина, казалось, нависла над ним.
Его обычная работа по ночам в пригородах Майями была беспокойная и выматывающая. Визги и крики из окон проносящихся мимо машин, пошлые неумные стишки назойливых уличных зазывал, шум, гам, гогот, свист. Там невозможно было встретить женщин, подобных Элисон. Женщины вообще с трудом могли понять его жизнь. Он охотился за сводниками и брал с поличным торговцев травкой в грязных переулках, зарабатывая себе на жизнь. Его рабочий день начинался в 9 часов вечера и заканчивался в 5 утра. Он вращался в толчее города среди преступников и пострадавших, дорожных аварий и выхлопных газов, тревожных пронзительных сирен полицейских машин, врезающихся с включенными мигалками в поток автомобилей, который запруживал улицы в любое время суток, затихая немного в три часа ночи, но никогда полностью не иссякая.
Несоответствие между тем, оставленным им миром, и этой живой тишиной поражало Зекери и будило его мысли. Все меняется очень быстро. И эта местность, может быть, очень скоро будет выглядеть совсем по-иному. Сюда понаедут бульдозеры и тракторы, грузовики с цементом, а потом туристические автобусы, повсюду вырастут палатки, торгующие прохладительными напитками, и павильоны-закусочные, а также груды мусора. Движение на дорогах станет оживленным и, конечно, не обойдется без копов с заряженными пушками в кобурах, стоящих на каждом углу и наблюдающих за порядком.
Непроглядная тьма укрыла все вокруг, кроме маленького догорающего костра. Ковбой похрапывал в тишине. Сон начал смаривать Зекери, и он прилег на спину, глядя на звезды, дрожащие в бледном холодном свете луны. Тихо пролетела сова. Небо, усыпанное созвездиями, мерцающими в просветах листвы близстоящих деревьев, гипнотизировало Зекери. Он казался себе маленьким под этим необъятным темным небом. Он задремал под тихие шелестящие звуки и вскрики ночных животных, вышедших на охоту. Легкий ветерок отгонял от него москитов, и он скоро, подобно ковбою, похрапывал, впав в глубокий сон.