— Спасибо!
— Я потеряла мать, — начала Элисон. — Она умерла от инфаркта два года назад.
Элисон так хотелось довериться хоть кому-то!
— Я знаю, какую боль испытываешь, когда теряешь близкого человека… Я очень тяжело переживала, у меня был нервный срыв. В общем, ее похоронили без меня, — она сделала паузу, собираясь с силами, уже готовая рассказать ему, почему ее не было на похоронах матери, а потом — о судебном процессе и о предыстории процесса, и о причинах ее страха…
Зекери терпеливо слушал. Так вот, значит, что положило конец ее карьере. Нервный срыв. Он, однако, сильно подозревал, что дело с ней обстояло куда серьезней. Но на этот раз он не испытывал радости по поводу своей проницательности. Потеряв всякий контроль над собой, он внезапно услышал собственный, странно застывший, какой-то металлический голос:
— Во время последнего свидания с братом я назвал его сукиным сыном.
Ни одна живая душа не знала об этом. Зачем он исповедовался ей сейчас? Внезапно Зекери пришел в ярость, он злился на самого себя. Она вздрогнула, видя его неистовство. Но он больше не мог сдерживаться, какая-то сила заставляла его на этой идиотской дороге, в этой идиотской ситуации сказать ей все, вывернуть душу наизнанку перед этой фотомоделью Галле, которая больше вовсе не фотомодель, потому что, видите ли, у нее случился нервный срыв после смерти матери.
— Мы ругались по-черному. Он хотел бросить колледж, а я убивался на работе только, чтобы заработать деньги ему на учебу. Я хотел сделать из него человека, ты понимаешь? И я назвал его сукиным сыном и дураком, я захлопнул дверь перед его носом и ушел! Я бродил несколько часов по городу, а потом пошел в кино. Проклятое кино!
Элисон понимала, что ей лучше молчать. Вся сжавшись, она чувствовала: у него в семье произошло что-то страшное.
— В конце концов, я как-то смирился с мыслью, что его жизнь — это его жизнь. И он волен распоряжаться ею по своему усмотрению, — сердце Зекери жгло огнем, но он должен был раз и навсегда высказаться, произнести все вслух, может быть, это освободит его от неотступных мыслей и мучительных воспоминаний. — И тогда я снова пошел к нему сказать, что я согласен… Из всей семьи на свете остались лишь мы двое, поэтому пусть делает, что хочет, я не буду мешать. — Злость закипала у него в груди. — Я пришел к Джерри на квартиру, и хозяйка, услышав, как я колочу в дверь, сказала мне, что в квартире уже несколько часов гремит стереомузыка и спросила, не коп ли я? Конечно, я коп!
Вся сцена встала перед его глазами так живо, как будто это случилось только вчера.
— Короче, я вышиб дверь. Лана лежала на постели. У нее в руках все еще была… игла, то есть шприц. Черт бы побрал эту бабу!
Он не говорил громче, но напряжение в его голосе было бешеным. Холодок пробежал по спине Элисон, она не хотела слушать конец этой жуткой истории, но боялась прервать его.
— Он был в ванной комнате. Она дала это ему, и он сделал это в ванной комнате, — Зекери отвернулся от Элисон, его взгляд заволокло от сильной внутренней боли. — У него было распухшее черное лицо от сильного прилива крови, а глаза оставались открытыми и рот приоткрыт, словно он стонал. Он лежал лицом вниз на полу в ванной…
Зекери устал, прислонился к стволу дерева и прикрыл глаза.
— Я даже не понял сразу, что это он…
Он снова прикрыл глаза, и жуткая картина предстала перед ним.
— Я — коп из полиции нравов. Я каждый день имею дело с наркоманами, — продолжал он тусклым голосом, — и я вовремя не раскусил, что мой брат сидит на игле…
Он замолчал. Все сказано, и Зекери был выжат, как лимон. После долгого молчания его дыхание стало более ровным, и он улыбнулся ей невеселой улыбкой.
— Прости, что я все это рассказал. Поверь, я не хотел огорчать тебя…
Он поискал пачку с сигаретами, но вспомнил ее отвращение к табачному дыму и решил выпить глоток воды из фляги.
— Видишь, я, как и ты, тоже не выдержал испытания.
Она попыталась найти нужные слова, зная по своему опыту, что здесь словами не поможешь.
— Он знает, что ты не хотел его смерти, — сказала Элисон, наконец. — И если бы ты мог спасти брата, ты спас бы его, так ведь?
Зекери взглянул в ясные ореховые глаза, боясь огорчить ее своим непреодолимым желанием — выпить глоток спиртного, чтобы успокоиться.
Он собирался уже что-то по этому поводу сказать, как вдруг рядом прогремел выстрел, звук которого сразу же подхватило эхо. Где-то слева и совсем близко, — определил Зекери.
Моментально превратившись в копа, он увлек Элисон за собой к небольшим зарослям деревьев.
— Этот выстрел означает, что рядом с нами находятся люди, и мы, следовательно, можем надеяться уехать отсюда с их помощью. Это вполне возможно, — он подумал секунду и погасил надежду в ее глазах. — Люди с оружием. Затаись и следуй осторожно за мной. Мы идем на разведку. И чего нам надо обязательно избегать, так это пули в лоб.