— Он гений, Бойд. И очень милый. — Она улыбается.
— И вымышленный, Хлоя. Вымышленный гений. Ни у кого в настоящей жизни нет столь высокого уровня IQ. — Ладно. Я смотрел несколько эпизодов. По крайней мере, у этого вымышленного ублюдка никогда не было девушки.
— Эй, можешь показать свое удостоверение?
Ага, определенно помешана на агентах, — думаю, пока тянусь к заднему карману, достаю удостоверение и бросаю ей. Она открывает его и, видя мое официальное удостоверение личности, подносит его ближе к лицу, чтобы разглядеть, проводит пальцем по краю обложки. Она издает тихий звук в знак утверждения, закрывает обложку и передает мне его обратно.
— Итак, я могу задать тебе вопрос? — Она накручивает прядь волос на палец и разглядывает кончики, затем отпускает локон и смотрит на меня.
— Конечно. — Я обгоняю медленно двигающийся BMW и устраиваюсь поудобнее, ожидая продолжения.
— Мониторят ли ФБР запросы в Гугл? Ну, гм, случайные запросы? Нормальных людей?
— Нормальных людей?
— Не преступников.
— Что это за вопрос?
— Это настоящий вопрос!
— Но почему ты его задаешь?
— Потому что я гуглю некоторые странные штуки, — говорит она, выдыхая и качая головой. — Я продолжаю ждать, что кто-то объявится у меня на пороге и спросит, какого хрена делаю, но дело в том, что я очень любознательный человек, и все ответы прямо здесь, понимаешь? Просто щелкни, и вот они.
— Думаю, с тобой все будет нормально, — заверяю я.
Она кивает, сбрасывает кроссовки и поднимает ноги на сидение, обнимая руками согнутые колени и наклоняясь в моем направлении.
— О чем мы будем говорить весь день? — спрашивает она повседневно, но ее поза, хоть и удобная, кажется защитной, а сам вопрос говорит мне, что ей не очень комфортно в большинстве социальных ситуаций.
— Я заставляю тебя нервничать?
— Не специально. Я просто чувствую себя неуютно со взрослыми. С детьми я словно супер-стар, но со взрослыми все намного сложнее.
— Отсюда и шутки типа «тук-тук».
— Верно.
— Мы можем поговорить о ФБР-фетише, — предлагаю я, представляя Хлою в обнаженных ролевых играх и гадая, сколько времени понадобится, чтобы воплотить эту идею в жизнь.
— У меня нет фетиша! — восклицает она, затем смолкает, а спустя секунду говорит: — Что Эверли тебе наговорила?
— Ничего, — отвечаю я, смеясь и пытаясь впервые в жизни вспомнить слова, что на самом деле слетели с уст Эверли. Каждый раз, как видел эту девушку, она болтала что-то крайне неуместное. Я привык к ее сумасшедшей заднице. — Эверли была твоей соседкой в университете?
— И моей лучшей подругой с детства. Я знаю ее вечность.
— Это, должно быть, было интересно, — говорю, слегка саркастично.
Она смеется.
— Знаю, она немного безумна, но Эверли замечательный друг. Лучший.
— Она кажется тем типом друзей, которые утягивают тебя на дно.
— Нет. — Хлоя смеется или даже скорее хихикает, и мне становится интересно, о чем она думает.
— Никаких тайных побегов из дома? — давлю я. — Несовершеннолетних попоек? Прокрадываний в дом к парням?
— Может, немного, — признается она. — Но честно, я, вероятно, не делала бы ничего, кроме чтения и учебы, не будь рядом Эверли, так что ее плохое влияние для меня было скорее хорошим.
— Раз ты так говоришь.
— Твоей сестре она тоже нравится! — протестует она.
— Не напоминай.
— А что насчет тебя? — спрашивает она, дотягиваясь до сумочки и доставая клубничный бальзам для губ. Хлоя открывает колпачок и проводит блеском по губам, тогда как я моментально начинаю думать, как ее покрытые этим блеском губы оборачиваются вокруг моего члена. — Тебя часто утягивало на дно?
— Что?
— Часто ли тебя утягивал кто-то на дно? В детстве? — повторяет она, так что я отрываюсь от фантазий о ее губах на моем члене и сосредотачиваюсь.
— Нет, не очень. С девятого класса я ходил в школу-интернат, так что у меня не было дома. Иногда нас закрывали по комнатам… — я бросаю на нее взгляд, — и предполагаю, это был своего рода домашний арест.
— Правда? — Ее глаза округляются от удивления. — Твои родители отослали тебя в школу интернат?
— Нет, они меня не отправляли. Я попросил о том, чтобы уехать.
— Почему?
— Ну, знаешь, мой отец был сенатором, — говорю, глядя на нее. — Постоянно нужно было присутствовать на различных политических сборах средств или ралли. Я ненавидел это. Так что школа-интернат стала эффективным вариантом для родителей сохранить лицо и не объясняться, почему я не улыбаюсь и не пожимаю руки всем гостям.