С первых же строк плачу. Весь текст пропитан такими сильными мужскими чувствами, что они меня накрывают и сносят, как шторм. К тому же я точно знаю, что Саша сейчас в дороге, но слушает эту песню со мной. Кажется, что рядом находится. Наполняет своими эмоциями. И меня, вкупе со своими, от лютого переизбытка буквально разрывает на куски.
Я тебя люблю,
И это навсегда.
Сердцу моему –
Невыносимо.
Я тебя люблю,
И это навсегда.
Больше не держу,
Но мы же неделимы[1].
К концу трека я с таким отчаянием рыдаю, что попросту захлебываюсь и задыхаюсь. Прихожу в себя лишь тогда, когда в динамиках стынет тишина.
Порываюсь на эмоциях отправить Саше то, что слушаю эти месяцы сама… То, что связываю с ним… То, что способно выказать чувства, которые нельзя говорить прямо…
Уже добавляю несколько треков в переписку, а потом со стоном удаляю и отбрасываю телефон куда подальше.
Первый день после этой встречи, как и все предыдущие, выдается мучительно сложным. На второй становится легче. На третий градус спадает еще немного. Учеба закончилась, и я стараюсь брать больше работы. Но жизнь все равно трудно заполнить. Поэтому я встречаюсь с подругами, хожу с ними в клуб. Отвлекаюсь всеми возможными способами. Мечтаю в кого-то влюбиться, хотя давно не верю, что это возможно.
В середине июля ко мне приезжают в гости Лиза с Артемом. Я, конечно, встречаю их на всю широту души. Беру выходной, чтобы погулять с ними по городу – Лиза ведь первый раз в столице. Уступаю свою спальню – кровать у меня хоть и полуторная, и все же поудобнее совсем узенького диванчика в гостиной. Но главное, что я делаю исключительно ради самых важных людей в своей жизни – я становлюсь к плите готовить. У Лизы седьмой месяц беременности. Кажется, в этот период нужна особенно полезная и вкусная еда. Я стараюсь изо всех сил. И, слава Богу, Чарушины остаются довольны. Нахваливают меня, что, не скрою, безумно тешит.
– Боже, я влюбилась в твоего кота, – мурлычет Лиза, тиская Габриэля перед отъездом. Он вообще не любит посторонних, но ее принял сразу же: то ли мы реально очень похожи, то ли моя сестра все-таки божественное существо, способное влюбить в себя любого. – Как хорошо, что он у тебя есть! Заботься о моей сестренке, Габи. Охраняй и оберегай, малыш… Ласкотун какой… Мм-м… – смотрит на Темыча, пока тот не прыскает смехом.
– Пойдем уже, Ласкотун Лиза.
И снова мы остаемся с Габриэлем вдвоем. Нет, Анжела Эдуардовна, конечно, заглядывает каждый день. Да и есть работа, девчонки… Но тоска в душе – как ущелье, которое ничем не заполнить. Оно не зарастает, а, напротив, становится глубже. А самое страшное, что на дне котловины тикает бомба с часовым механизмом. В один из дней прилетает сообщение от Сашки, и она тут же, черт ее дери, взрывается.
Александр Георгиев: Привет. Приеду сегодня ночью. Будешь дома? Нужно, чтобы ты просмотрела фотографии. Это к делу по южному региону.
Догадываюсь, что и зачем он делает. Мне Тимофей Илларионович рассказывал, хотя я в половину тонкостей так и не врубилась.
Сонечка Солнышко: Что за фотографии? Пришли на мыло. Зачем в такую даль ехать?
Сердце после взрыва не просто колотится… Буквально летит, заставляя дрожать и задыхаться.
От одной мысли, что увижу Сашу, становится настолько плохо, что впору вызывать скорую.
Александр Георгиев: Не доверяю сети.
Нет, я не выдержу еще одного раза!
Сонечка Солнышко: Передай фото Полторацкому. Ему можно доверять. Он завтра будет в Киеве на пару дней. Я посмотрю и так же верну.
Какое совпадение, кстати: снова они вместе приедут.
Александр Георгиев: Это наше с тобой дело. Я буду лично. Примерно в половине первого.
Сонечка Солнышко: Я работаю до двух.
Александр Георгиев: Ок. Приеду в кафе. Подожду.
И снова сердце считает секунды на убыль.
[1] «Я тебя люблю», Кирилл Туриченко.
12
Просто я любил ее… И недолюбил.
© Александр Георгиев
– Тебе дома плохо, что ли? Зачем снова ехал в такую даль? – первое, что я слышу от Сони, когда она подходит с блокнотом и карандашом к столику, который я занимаю в основном зале «Фантазии» в надежде на то, что именно здесь буду чаще ее видеть.
Даль? Разве это расстояние? Смешно.