Выбрать главу

Новый дымовой глоток. Свежая порция морока. Экстренное расслабление.

Дверь за спиной хлопает. Я не оборачиваюсь. Похрен, кто присоединился.

Знаю одно: не ОНА.

Соня никогда за мной не пойдет. Давнее понимание, а все еще способно вызывать скрипучую боль. Остается только усмехаться – разочарованно и одновременно злорадно.

– Алекс, ты как? В порядке?

Даже не смотрю на нее. Хватаю за руку и подтягиваю к перилам. Сажаю на мраморное ограждение. Зажимаю сигарету зубами и начинаю расстегивать брюки.

Влада не шевелится до тех пор, пока я не раскатываю по члену презерватив.

– Здесь же… – нервно заглядывает мне за спину. Через стеклянные двери отлично просвечивается вся дрянная элита. А у Машталер – воспитание и достоинство. – Могут увидеть.

Взглядом даю понять пограничное решение: либо сейчас, либо она будет послана на хер.

Мы могли бы уехать. Да банально спуститься к морю. Но суть ведь не в сексуальной потребности. У меня ее, блядь, не возникает! Просто сейчас критически упал уровень отвращения к себе. Я жажду его восполнить, пока другие, куда более страшные чувства не завладели душой.

Поэтому здесь. Поэтому вот так.

Толкаюсь во Владу, пока спину не обмораживает дрожью, а сознание не поглощает тьма.

Но и там… И так…

Яркими проблесками рассыпаются губительные воспоминания. ЕЁ так много во мне. Больше, чем меня самого. Я готов орать от отчаяния. И вижу только один способ этого избежать – вколачиваться во Владу до полной потери дыхания.

– Обещай не искать встречи. Не звонить. Не писать. Никогда не давать о себе знать.

– Обещаю. Ты для меня мертва.

– Ты для меня тоже.

Три месяца. И она снова здесь.

Какого хрена? Какого, мать вашу, хрена?

Как я должен с этим жить?!

3

Больно ли мне? Смертельно.

© Соня Богданова

Он с ней спит.

Удивлена ли я? Нет. Больно ли мне? Смертельно.

Я так устала от этого состояния! Не прошло и четверти часа, а у меня уже душа по-свежему разодрана. Эта мука сводит с ума. Хочется кричать. Выплеснуть все, что проживаю. Но я не могу себе этого позволить.

Я слишком хорошо знаю Сашу, чтобы по одному его взгляду, после их с Владой возвращения с улицы, понять, что у них был там секс.

Это осознание приносит невыносимые страдания. Меня начинает трясти изнутри так, что едва хватает сил скрывать это и не позволить себе задрожать внешне. Тимофей Илларионович, как и всегда, приходит на выручку. Извинившись перед хозяевами вечера, ведет меня на танцпол. Отворачиваюсь, перевожу дыхание и возвращаю себе самообладание.

– Занервничали Георгиевы, – проговариваю с легкой улыбкой, которая не отражает моего истинного душевного состояния, а является лишь частью той фальши, что приходится давить из себя, чтобы выжить там, где меня когда-то пытались уничтожить. – Мне ведь не показалось?

Я бы хотела сказать, что роли поменялись. Но на самом деле даже под покровительством Тимофея Илларионовича не ощущаю полной защищенности. Слишком хорошо помню, на что способны эти страшные люди.

И все же я здесь, несмотря на данное три месяца назад обещание не возвращаться в Одессу.

– Ты умница, София, – заключает Полторацкий с той убежденностью, которой так недостает мне. Слегка приподнятые уголки его губ трудно принять за улыбку. Но блеск в уставших зеленых глазах выдает довольство и доброту. Я нередко ошибалась в людях. Обещала себе никому больше не доверять, но Тимофей Илларионович расположил к себе практически мгновенно. Никогда не забуду, как рыдала у него на плече в первый же день нашего знакомства. Без него я бы справлялась гораздо дольше. С ним получила встряску и так необходимую веру в будущее. – Ты держалась лучше, чем я предполагал. Георгиевы заметались, едва только увидели тебя со мной.

Кроме того, что Полторацкий внимательный и чуткий человек, он еще и прекрасный танцевальный партнер, но чтобы плясать в удовольствие в этом месте, нужно быть сумасшедшей. Месть не вызывает у меня радости. Я здесь лишь потому, что имею определенные обязательства.

– Мне плевать на них. Я просто хочу перестать бояться за жизнь своих сестер и иметь возможность приезжать в гости, – проговариваю то, что Тимофей Илларионович и без того слышал много раз. – Вот и все.

– Больше они твою семью не тронут. Слишком рискованно. Понимают же, что ты рассказала мне обо всех их угрозах и криминальных намерениях. Понимают, что я взял это на контроль. Иначе бы ты не вернулась, верно?