— Ты издеваешься? Я полдня потрачу на поездку в твой особняк! — Пытаюсь возразить. — Что за конспирация!?
— Вот именно, конспирация. Ради твоей же безопасности. Кира, ты ведь не ребёнок, чтобы не понимать, сейчас опасные времена. Придётся идти на уступки.
— Я и так пошла на уступки, когда разрешила тебе приставить ко мне сторожевых псов.
— Это необходимость. Ради твоей безопасности. И тебе, Кира, лучше слушаться меня. Я человек, который хочет о тебе позаботиться. И сделаю ради этого все. — Произносит жестко. — Даже против твоей воли.
— Хорошо. Завтра я приеду. — Соглашаюсь нехотя.
Глава 2
КИРА
****
На следующий день.
Под неустанно следующим по пятам конвоем добралась я до домика в деревне только под вечер.
Ну как домик, трехэтажный такой из камня, с кучей комнат, окруженный кирпичной стеной.
Подъезжаю к посту охраны.
Молчаливые хмурые мужики с мордой кирпичом осматривают мою машину на предмет неожиданных сюрпризов, и открывают кованные ворота, позволяя заехать во двор. Паркуюсь рядом с геликом.
Выхожу из машины, откидываю копну каштановых волос за спину, сразу замечаю Его.
Коля стоит на крыльце в позе хозяина жизни, расставив ноги, в руках телефон, в зубах сигарета. Немигающий взгляд голубых глаз направлен четко на меня.
Его пожалуй даже можно назвать красивым, высокий, поджарый, породистый. Женщины таких любят.
— Привет, Колян Колянович. — Здороваюсь, он морщится, будто зубная боль резко пробила. В детстве он терпеть не мог, когда я его так называла.
— Привет, Кира. Проходи. — Сторонится, пропуская внутрь дома, сам заходит следом, прикрывая дверь.
Я скидываю куртку, хочу повесить на вешалку, не успеваю, ее перехватывает Коля и вешает сам.
Удивленно приподнимаю бровь, с каких это пор братца пробило на галантность, тем более по отношению ко мне?
Что — то раньше я подобного за ним не наблюдала.
Прохожу в гостиную.
Она большая в белых тонах, на стенах и полу шкуры, в камине горит огонь.
Усаживаюсь на кожаный диван. Коля садится напротив, на маленьком столике стоит коньяк и два стакана.
Мужчина наливает себе. Бросает взгляд на меня. — Будешь?
— Нет, не пью, ты же знаешь. — Отмахиваюсь. — Так зачем ты позвал меня в свою глушь?
Он делает глоток, уверенно расслабившись в кресле откидывается на спинку, расставив широко ноги.
— Хотел поговорить…
— Помнится в старые времена ты не сильно — то стремился со мной болтать. И знаешь, мне всегда казалось, что ты меня ненавидишь, от того и избегаешь.
— Я и правда тебя избегал. — Вскидываю удивленно брови.
— Тогда что же изменилось сейчас? С чего вдруг заботишься? Охрану приставил…
— Раньше не мог… — Задумчиво крутит в руке стакан и не отрывает от меня пристального взгляда, будто пытается разглядеть насквозь. Неприятное чувство. — А теперь у меня полностью развязаны руки. — Отставляет стакан.
— Что ты имеешь в виду? — Не нравится мне вся эта обстановка.
— Скажи, Кира, у тебя есть цели в жизни? — Начал он разговор не с того, с чего я ожидала.
Хмурюсь. — Ну, естественно, развивать свою секцию самбо, привлечь спосоров, чтобы можно было взять побольше детей из интернатов и неблагополучных. Ну это цели, как минимум на ближайшие пару — тройку лет. А с чего вдруг ты решил за жизнь поговорить, а?
— Мне всегда это в тебе нравилось, Кира. Твоя способность пробиваться, даже без поддержки. Твоя выдержка, стойкость, стремление достичь желаемого, всегда вызывали во мне восхищение тобой. А ведь отец тебя даже не признал своей дочерью официально, и в общество не выводил.
— Он хотел. Но я сама отказалась. Вся эта завешанная мишурой жизнь не для меня. Скорее она для таких светских львиц, как твоя мама Тамара Андреевна. А мне нужно что-то простое и свое.
— В этом тоже твоя прелесть, Кира. Тебе просто не нужно то, за что другие готовы грызть друг другу глотки. Ты настоящая. — Смотрит, не отрываясь, светло-русые волосы упали на лоб, делая его какой — то потемневший взгляд еще тяжелее.
— Ой, ну все, смутил меня в конец. — Усмехаюсь. — Давай поближе к делу, пожалуйста.
— У меня тоже были цели. С самого детства моя мать готовила меня как преемника отца. Я ходил на все возможные занятия, у меня были лучшие репетиторы, я с одиннадцати лет изучал экономику, политику, юриспруденцию, изучил пять языков. И все это я воспринимал как само собой разумеющееся. Я готовился стать этим самым приемником и перенять бразды правления из рук отца. На самом деле все это было не моим желанием, а желанием моей матери. Это она хотела, чтобы я стал идеальным. Особенно в глазах отца. А свое настоящее желание я обрел, когда мне было шестнадцать. В моей расписанной по минутам жизни появилась ты.