— Привет, — слышу голос и вздрагиваю всем телом, но почему-то не просыпаюсь.
Оборачиваюсь на него и сразу же зажмуриваюсь. Юра? Что в моем сне делает Говерла, да ещё и такой как был в детстве? Решаюсь открыть глаза снова, но его там больше нет. Теперь передо мной стоит Кристина, улыбнувшись, садится рядом со мной, пока я не могу поверить своим глазам.
— Чего застыла? — толкает меня плечом и с блаженной улыбкой закрывает глаза. — Смотри, красота-то какая!
— Кристина! — на глаза наворачиваются слёзы, что не вяжется со счастливой улыбкой.
Она жива, жива! Обнимаю ее, чувствую, как хлопает по спине, приобняв в ответ. Объятья длятся слишком долго, не могу отпустить ее. На глаза наворачиваются слёзы, и позволяю себе плакать и не отпускать. Конечно же, это не она, моя сестра мертва. Может и я тоже? Разве я могла после всего, что со мной случилось умереть так просто? От переохлаждения или потери крови? Смеюсь, судорожно прижимая такого знакомого и такого же не знакомого человека к себе. Смех сменивается слезами, с такой неудачницей как я, могло случиться что-то подобное.
— Тихо, тихо, моя дорогая, — говорит теперь уже моя мама.
Вытираю слёзы, отстраняюсь и с удивлением смотрю на маму. Не ту, которую видела вчера дома, а молодую и здоровую, такой она была ещё до болезни. Помню эту ее короткую прическу, мы с братом сидели в парикмахерской, пока ее делали. Этот свитер, зеленый вязаный, она его связала сама, а потом он сгорел, Эмма спалила его. Даже юбку эту помню, бордовую, подарок бабушки маме на день рождение.
— Кто ты? — спрашиваю и сразу же вижу, как образ меняется и передо мной теперь Ваня.
«Что ты такое?» — уже кричу, замечая такую знакомую улыбку брата. Обычно он улыбается, слегка зажмурившись, когда собирается солгать.
— Извини, у тебя столько близких людей, я не могу выбрать кого-то одного. — начинает говорить «это» сначала голосом брата, а потом заканчивает уже другим. — Кого ты хочешь увидеть? Может его?
Да и выглядит теперь как он. Рука сама двигается, когда я сталкиваю его в пропасть, и он летит в бездонную белизну. Все ещё не могу понять, что происходит, только смотрю в белые облака под ногами.
— Странная реакция, ну да ладно, — слышу за спиной все тот же голос.
Резко поворачиваюсь, чуть не свалившись в ту же пропасть. Пускай это сон, как он мог здесь оказался? Поднимаюсь на ноги, отхожу от края. Заношу руку для удара, но сама себя останавливаю. Это не он.
— По крайней мере, обниматься не лезешь, так что, пожалуй, оставим этого близкого тебе человека, — глаза режет эта надменная улыбка, насмешливый голос бьет по ушам.
— Нет! — кричу.
Даже дергаюсь вперед, желая то ли снова столкнуть в пропасть, то ли просто испугать. Напоминаю себе снова, что это не он. Разворачиваюсь, чтобы не видеть больше этого лица, а то точно сорвусь.
— Что ты такое? Зачем здесь, да ещё в этом дурацком… образе? Убери его!
— Не могу, я уже выбрал, как ты выразилась, «образ» для разговора с тобой. К тому же у вас так много общего.
Он улыбается, той самой гадкой улыбкой, мне даже не нужно поворачиваться, чтобы понять это. До зубного скрежета хочется столкнуть это нечто снова в пропасть.
— У нас нет ничего общего. — смотрю на рассвет и понимаю, что он уже не такой уж красивый. — Зачем тебе разговаривать со мной и что ты такое?
Вот умеет он все портить, даже при том, что его здесь как бы и нет. Уникальная личность, уникальный козёл, альфа-козёл.
— Разве? Ваши чувства друг к другу так похожи, что складывается впечатление, что вы половинки одного целого.
Издевается, точно издевается! На вопросы не отвечает, к словам цепляется, по больному бьет. Он, точно он, или просто «это» принимая чей-то образ на себя, приобретает не только внешность выбранного человека, но и его характер. Слышала я что-то подобное, ещё как слышала! Половинка, одна на миллионы!
— Да сколько повторять: не верю я в ваше связывание! Нет его, нет!
Об умопомешательстве на запахе и ломке по нему не говорю, слишком гадко.
— О, так ты знаешь? Ну и отлично, а я уже думал, как тебе сказать об этом.
Вот опять, поворачиваюсь резко к нему и не могу отличить от настоящего. Точнее заехать по лицу хочу кулаком, даже несмотря на то, что знаю, что это не он. Мало мне было столкнуть его раз, ох как мало!
— Не смешно, что ты такое? — сдерживаюсь, твержу себе «не он» мысленно. — Что тебе от меня надо?
— Я же сказал, поговорить, — «это» делает шаг на встречу и до боли знакомым движением убирает волосы с моего лица.
Отхожу назад и сама прыгаю в пропасть. Проснуться, хочу проснуться! Воздух выбивает из легких, зажмуриваюсь изо всех сил. Ощущение падания пугает, но я все равно не просыпаюсь. Открываю глаза только когда понимаю, что снова стою ровно, а не падаю вниз. Оглядываюсь, снова скала, снова он.
— Почему…
— Почему ты не можешь проснуться? — опережает меня он со своей гадкой улыбочкой.
Молчу, и он молчит, оглядываюсь по сторонам. Это кошмар? Мой персональный ад? Если это и правда он, тогда становится понятно, откуда здесь он, все же без него мой ад просто невозможно представить.
— Я…
— Нет, ты не умерла, — снова опережает он мой вопрос.
Прикусываю губу, это уже начинает конкретно так бесить. Он расставляет руки в стороны, на лице играет снисходительная улыбка.
— Что же ты отвлекаешься все время? Ну, давай, сделай это, я же вижу, как ты хочешь. А потом и поговорим, — лукаво улыбается, говоря все это сладким голоском.
Резко заношу кулак для удара и останавливаюсь, от чего-то тяжело дыша. Сжимаю руки в кулаки, мне так хочется ударить его, но я не могу. Может, потому, что ударить хочется не вот «это», а настоящего блондина? Опускаю руки, распрямляю плечи и смотрю на него, но не вижу его образ.
— Что ты такое? Ответь мне, наконец!
— Странная реакция, — повторяет он улыбкой и опускает руки, — я белый волк.
Издевается опять, закатываю глаза и давлю желание ударить.
— Я спрашиваю, что ты такое, не он, и его форма оборотня!
— Белый волк, — повторяет он без тени улыбки, и я начинаю что-то понимать.
— В смысле? — слегка оторопело спрашиваю.
— Тот самый Белый Волк, эти волчата мне еще поклоняются. Ты что забыла обо мне? Какие современные девушки забывчивые, однако, не то, что раньше.
— Раньше? — повторяю слегка ошарашено.
Белый Волк? Их божество? Вот этот вот?! В смысле не альфа-козёл, а вот этот вот… он? Что за хрень? Мне подобного бреда ещё никогда не снилось.
— Да, раньше девушки были скромнее, с горы, по крайней мере, не сталкивали, только визжали и убегали куда-то. Просили пощады, плакали, ноги целовали. Хорошее время, однако, было. Эх, воспоминания! — улыбается он так искренне и довольно, что меня даже передергивает.
Интересно это бог такой на самом деле больной, или образ альфа-козла на него так подействовал? Может, пора опять в пропасть? Авось во второй раз прокатит?
— Ты куда это пятнишься, крошка? А поговорить? — наступает этот подозрительный божок на меня.
Во второй раз падаю не лежа, а стоя, даже в воздухе пару раз кувыркаюсь. Глаза принципиально не закрываю, но в итоге снова оказываюсь на скале возле этого божка. Поток мата вырывается сам собой, с разбега прыгаю в третий раз, но результат один и тот же. Стою и думаю: как так прыгаю с разных мест скалы, а оказываюсь снова на одном и том же месте?
— Какие выражения, а ассоциации то какие! — говорит этот божок, с безумной улыбкой рассматривая собственные руки. — Хочешь посмотреть?
Вопрос он задал явно для проформы, ибо, не дожидаясь ответа, резко делает ко мне шаг и дает ладонью по лбу. Я даже не успела подумать о том, что образ тут не причём и божок просто такой же козел, как и блондин. Просто раз — и я резко захотела больше не материться никогда, после того как увидела все мной ранее сказанное в наглядных примерах. Для освобождения разума от этих убойный картинок ещё пару раз в пропасть спрыгнула — не помогло. Рвотные порывы так и душат. Успокоилась далеко не сразу, а этот божок все время стоял с гнусной улыбочкой и смотрел на мои мучения.