— Он удивительный, да, — сказала Тауриэль. И Леголас коротко, внимательно глянул на рыжую эллет… та опустила взор.
Мэглин оделся и взял себе рыбку. Даэмар, также позеленевший, наскоро одевался, ругаясь и напевая. Потом пробежался кругами вокруг Красной скалы — посмотрел, как дела. Нашел токовище, где недавно дрались насмерть величественные глухари, подобрал три пера. Вернулся к костру, закрутив волосы на затылке в жгут и затем в тугой круглый узел, закрепив его тремя глухариными перьями. Широкая прядь с правого виска упала на лицо.
— Поедим и побежим? — спросил Леголас.
— Нет, ляжем и проспим до заката, и дальше — ночью, — сказал Мэглин. — Иначе ночь не выдержим. Наутро будем в Малых Чертогах, по ту сторону Эмин Дуир.
— Перейдем горы ночью?
Мэглин посмотрел в лицо принцу. Улыбнулся.
— Луна будет яркой, Леголас. Сюда темные твари пока не приходят, хотя всякое может быть. Мы перейдем наши горы в нашем собственном, эльфийском лесу ночью и наутро окажемся в Малых Чертогах, у Ключника. Ложитесь спать.
Даэмар, не дожидаясь окончания разговора, устроил гнездо из своего одеяла, потянул к себе Тауриэль; та, хоть и хотела еще посидеть, послушно упала рядом с синдой. Пара плащей сверху — и они уже спали, сохраняя тепло друг друга.
Мэглин гасил костер, засыпал кострище прошлогодними листьями.
— У нас есть шанс пройти в Дол Гулдур, — сказал Мэглин, искоса посмотрев на Леголаса. — У нас. Даэмар не питает иллюзий. Ты… ты не считаешь, что Тауриэль надо отослать? Вы бы…
— Я не уйду, и она не уйдет, — напряженно сказал принц. — Тебя гонит цель, меня гонит цель.
— Даэмара гонит дружба, а Тауриэль — страх, — сказал Мэглин. — Она не хочет оглядываться пока, а хочет нестись вперед, и чтобы лес пел под ее ногами. Кто достигнет цели?.. Кто?
— Какие подозрения тебя терзают?
— Я скажу тебе… позже, у Ключника. Ты все узнаешь, принц. А теперь — спать.
***
Эльфы-вестники, конные и пешие, собирались в тронном зале и без устали докладывали, как идут дела.
Трандуил восседал на троне в доспехах, откинув в сторону плащ; принимал донесения и отдавал приказы невозмутимо, будто и не страдал от драконьих ран. Впрочем, и Галадриэль, и Элронд были уверены теперь в его силах. Владыка Сумеречного леса окреп за единственную ночь в собственных покоях, и твердо сжимал резной посох, ничуть не колеблясь в своих решениях и действиях.
И все же он ждал.
Немалые войска были готовы выходить походом на следующий же день; неспокойные времена приучили лесных эльфов жить в постоянной готовности бросить мирные занятия и ринуться на защиту дрожащих под ударами темных сил рубежей.
Но Трандуил, прочитавший записку сына, не разгневался. И он не торопился. Он ждал.
Армия оживала, восставала по всему Сумеречному лесу; оруженосцы в сверкающих доспехах скакали по лесным тропам. Отдельные отряды, блистающие оружием, двигались в сторону Южного Сумеречья, но Трандуил ждал и дворец пока не покидал.
Даже Элронд начал терять терпение; впрочем, он ожидал вестников из Ривенделла. Подкреплению из Последнего Приюта приказано было идти не к замку Трандуила, а спускаться по Андуину через Росгобел, соединяться с эльфами Лориэна, за которыми отправился Халдир, и атаковать Амон Ланк с другой стороны. Кисет гончего листа разошелся в один день.
По всему Великому Лесу, подернувшемуся туманной зеленой дымкой первой весенней листвы, дрожало нетерпение и пели боевые рога.
Но Трандуил ждал.
***
Четверка эльфов спустилась с гор измотанной до предела. Перевалы ночью дались много труднее, чем они ожидали; отдых и сытная копченая рыба накануне были кстати, но и сил на ночную пробежку вверх и вниз по склонам ушло очень много.
Малый Чертог когда-то был путевым замком Владык Великой Пущи. Гномы не касались его, не помогали в его строительстве, тут работали только эльфы и магия — и почти весь он был выращен из могучих древ, некоторые из которых теперь погибли. Стволы, корни и ветви оплетали высеченные из белого нездешнего камня основные контуры Чертога, и был он нынче тих, заброшен, но обитаем.
Здесь жил хранитель Чертога — Иргиль, эльф, с самого детства Орофера служивший ему и отказавшийся покидать любимейший дворец супруги великого короля. С ним всегда оставалось десятка два стражников — вблизи древней гномьей дороги было неспокойно, ибо именно по ней временами пытался пройти в сердце Леса или пересечь с какой-либо целью Сумеречье враг. Иргиль слыл отшельником, необщительным, замкнутым, и никогда не оставлял Малый Чертог, спасая оставшиеся древа, образующие его. Это был эльф-призрак, одинокий, неразговорчивый. Его видели и знали в лицо даже не все лесные стражники.
Но сейчас он вышел навстречу четверке, вместе с первыми лучами солнца сбежавшей со склонов лихолесских гор.
Узкий кафтан, длинные черные волосы — ниже талии, заплетенные в косы у лица. Светлый венец, меч у пояса. Леголас хотел опередить Мэглина и поздороваться… но замер, переводя взгляд с тонкого строгого лица Ключника на запыленного, тяжело дышащего Мэглина.
— Неужели, — сдавленно проговорил Иргиль, не тратя времени на приветствия, — неужели стражники принесли верную весть, и Лес может снова услышать детский смех?..
— Да, Ключник, — напряженно сказал Мэглин, — может, если у меня… или у Владыки… или у иных добрых сил получится исправить страшную ошибку.
— Какая помощь может потребоваться? — спросил Иргиль. Тауриэль глядела во все глаза. Ключник был так же юн на лицо, как все они; но ей отчего-то казалось, что он с трудом двигается и с трудом, через силу разговаривает. Прозрачные глаза удивительного сиреневого цвета смотрели так пристально, что, казалось, могли прожечь насквозь. — Раз ты пришел, нандо, и раз ты пришел с принцем, тебе что-то нужно от меня.
— Отдых для нас, — сказал Мэглин; Иргиль кивнул. — Для начала. Стражники сейчас есть здесь?
— Меньше, чем обычно, — сказал Ключник, — многие ушли еще вчера, их призвали вестники. Я же ждал кого-то вроде тебя, Мэглин. Я был уверен, что и обо мне вспомнят.
— О тебе не забывали, — учтиво сказал Мэглин, — но ты сам отошел в сторону от дел, назначив себя хранителем мертвых чертогов. Я же помню те времена, когда слава о тебе как об одном из лучших мечников нолдор гремела во всех землях Арды. Иргиль! Я хочу войти в покои королевы.
Черноволосый эльф вздрогнул и смертельно побледнел:
— Нет!
— Иргиль! Во имя новой жизни, во имя сына и нерожденного внука Королевы, в присутствии Леголаса Трандуилиона, который стоит рядом со мной, прошу — дай мне открыть ее покои скорби, которые ты хранишь столько тысяч лет! — рявкнул Мэглин; и Иргиль, и Леголас, и даже Даэмар, из тугого пучка волос на затылке которого торчали три глухариных пера, вздрогнули. Тауриэль, не подумав, прижалась к руке Леголаса, схватив его за пальцы.
— Ты желаешь что-то из ее старинной магии, — прошептал Иргиль. — Но ты не маг, Мэглин. Ты мог бы, да. Но ты научился только простым песням. Простым. Ты не… не одолевал грамоту волшебства.
— Я справлюсь, она использовала заклинания лаиквенди, — упрямо сказал Мэглин. — Я хочу найти кошель с путеводными перьями. И детских жуков Трандуила.