Подошел Торин.
- Не спится, подгорный властитель? – чуть надменно спросил Трандуил, становясь вполоборота к Барду.
- Мы, гномы, подолгу можем не спать, - не менее горделиво ответил Торин. – Смотрю, ты любуешься на вечернюю зарю, и…
От ближайшего дерева на плечо Трандуила вдруг порхнула малая птаха, лесной соловей. Владыка Леса едва слышно ахнул, округлив губы; глаза его засияли.
Пичуга пела, и отчего-то, хотя песнь ее не была понятна Барду и Торину, у обоих навернулись слезы на глазах.
Соловей вспорхнул, а Трандуил все еще стоял, как пораженный громом, глядя вслед пернатому вестнику.
- Это от Ольвы? – тихо спросил Торин.
- Да… спим же! – голос Трандуила окреп и зазвенел мифрилом. – Всем отдыхать! Завтра… мы попробуем вернуть Ольву Льюэнь, подданную Эребора, мою супругу и Владычицу Лихолесья. Завтра Враг, подстегиваемый гордыней, предъявит ее и предстанет сам – во плоти. Завтра!..
**
Наутро цепочки воинов стояли беззвучно, словно вытаивая из клочьев тумана. Трандуил сидел на олене, а Герцега, оседланного для боя, но без всадника, удерживала в поводу Галадриэль, восседавшая на Зиме.
Эльфийка чуть морщила лоб – с утра ненасытная гнедая утроба стащила у нее кисет с гончим листом, которого тут и так оставалось немного, и сожрала весь. Коню полагалось пасть, но он косил дурным глазом, терся, как кот, чуть ли не выгибал спину. Всадника на него Владычица сажать запретила. Трандуил неохотно, но согласился.
- Так бывает иногда, - негромко сказал Элронд, - конь становится жертвой гончего листа, ищет его повсюду, и затем все же погибает. Это случается… с необычными конями.
«Я необычный конь», - застриг ушами Герц и по привычке попробовал куснуть нелюбезного его ганноверскому сердцу Элронда за ногу – заскрежетал зубами по изукрашенному набедреннику. «Железка, подло, подло! И фигушки вам я паду, не дождетесь»…
- Плоская скала лучше всего освещена ближе к полудню, - сказал Трандуил. – Я думаю, Саурон явится именно тогда.
- А вот и Гэндальф, - выговорила Галадриэль.
По едва видной дороге неслась белоснежная молния. Волшебник на Светозаре подскакал к замершим королям и великим эльфам, и вопросил с улыбкой:
- Что я пропустил?
- Ты вовремя, - ответил Элронд, и истари занял свое место среди сильнейших.
Солнце медленно поднималось.
========== Глава 8. Манеры ==========
Манеры, скрытность, умение повелевать — сказал нуменорец.
Люби меня — сказал дракон.
Ветка сидела по-турецки, и между попытками порыться в памяти и повспоминать, что, когда и с какими особенностями происходило с беременными подругами в том, безнадежно оставленном позади мире, настраивалась.
Особым образом.
Учителя говорили ей о таких глубинных настройках, когда следует обращаться напрямую к мышечной, подсознательной энергии инь, энергии, недоступной разуму.
Но в прошлой жизни Ветка думала, что ей не пригодятся эти настройки.
Когда — все или ничего.
Ничего.
Интересно, Ома нарочно дал ей ключи? Она верила серым глазам Голоса, прекрасным серым глазам, затененным густыми ресницами, с сияющими на дне искрами, но обостренная двойной ответственностью подозрительность не давала полностью принять то, что он говорил.
И все же.
Манеры. Очевидно слабое место.
Со скрытностью тоже плохо дело.
Любить Саурона?.. Любить. Так, чтобы поверил. Накачать саму себя, и… и попробовать. Ради безопасности. Рассудочно, искренне. Это сочетается между собой, или как?
Умение повелевать. По-ве-ле-вать. Что-то тут было, какая-то подсказка. Майрон любит, когда женщина ему приказывает? Один раз подобная попытка чуть было не закончилась совсем дурно, хотя и дала необходимую отсрочку. Орк был намного страшнее и противнее человеческого обличия Саурона.
Приказывать и повелевать — одно и то же, или повелительность должна прийти изнутри, и быть… убедительной для того, кто сам повелевал много сотен лет?
Скрытность. Манеры. Повелевать. Любить.
Охохо.
Война. На башню идут войной.
Ветка покосилась на рукав. Обломить щепочку Гэндальфа, и — «вставай, проклятьем заклейменный, весь мирррр голодных и рррабов»…
Ну нет, плеер — это на крайний случай. На самый-самый крайний.
Ладно.
Снова.
Скрытность.
Умение повелевать…
Манеры.
Ветка, оставаясь сидеть в позе лотоса, уйдя в свои мысли, почти упустила момент, когда дверь неслышно распахнулась, и чудовище, едва шелестя мелкой сверкающей голубой чешуей, проползло и улеглось магическим кольцом, зажав в зубах кончик хвоста.
Саурон отделился от тела змея; чуть клубящийся силуэт с огненно горящими глазами облекся мышцами, кожей; мужчина сел возле Ветки и заглянул ей в глаза.
— Ты слишком надолго оставил меня одну, — четко и очень громко выговорила Ветка, напрягая спину — не глядя на своего поработителя.
— Твои волосы… растут быстро, — усмехнулся Саурон. — Ты… причесана… одета? Мне докладывали, ты долго носилась тут голой.
Ветка чуть не возмутилась, что прямо голой она, она — нет, она… но, несмотря на предательскую дрожь ужаса где-то под ребрами, трепет, как будто там была замурована живая птаха, только вздернула подбородок.
— Я могу делать, что мне вздумается, Майрон. Любимый. Ты понял? Что мне вздумается.
— Ты можешь, — темный майа рассматривал ее с каким-то болезненным интересом. — Мне очень любопытно, что же тебе могло бы вздуматься, милая… но у нас мало времени.
— У нас — мало? — Ветка сумела задать уточняющий вопрос тем же надменным и спокойным тоном. — У меня полным-полно времени.
— Короли не верят, что ты еще жива, — тем же задушевно-ласкающим тоном выговорил Саурон. — Они не верят. Они желают тебя видеть. Я покажу им тебя. Тебя… и себя также.
— Я не желаю никому показываться, — решительно сказала Ветка. — И не желаю… никого видеть.
— Придется, моя храбрая нахалка, — усмехнулся Саурон. — Увы, у меня были дела, и я не сумею показать тебя горячей от моего семени, сломленной моими руками, моей властью. Но и так будет неплохо, и так. Ты сумела зацепить мое внимание, пленница. Но это мы обсудим позже. Процедура не будет долгой, не переживай. И ты очень быстро вернешься в наше уютное гнездышко…
Ветка хотела еще что-то сказать, возразить, повелеть; но время вдруг потянулось тугой резиной; Саурон начал терять очертания, а саму девушку повело, словно перед обмороком; мягко звучали слова «ммыыы обссуууди-им поо-зже… проооцеду-ура не бу-удет дооолгой… ууююютноооее гнездыыышкоооо»…
Потолок с полом перемешались, и Ветка, успев выдать собственным голове и телу последние директивы, уже не почувствовала, как ее прямо пастью подхватил дракон — и странным образом ни один заостренный, полупрозрачный, как стекло, зуб не поранил тела и не проколол одежды.
***
На самом рассвете пространство вокруг Плоской скалы заполнилось орками; их было немного, около сотни, и с ними был рыжий гонец, который уверенно командовал прочими, выстраивая их вдоль рва, разделяющего Плоскую скалу и самый край Сумеречного леса, заполненный эльфами, людьми и гномами. Его уже знали — Агнир, который благодаря яркой масти, уму и огненно-рыжему, пламенному варгу, помеси обычного варга и чудовищной горной лисицы, сумел привлечь к себе внимание.