Гэндальф заломил брови. Встретился взглядом со взором Галадриэль.
— Если она и теперь уцелеет… Н-да. Н-да…
— Еще не вся надежда потеряна, — отчаянно сказала эльфийка. — Я буду верить. Мое сердце говорит, что это еще не все.
Это еще не все.
========== Глава 9. После. Часть 1 ==========
Ветка снова пришла в себя.
Снова.
Сердце радостно стукнуло – ускакала; получилось; но нет – вокруг были те же самые стены кругом, те же самые камни, изученные до ряби в глазах, те же отсветы факелов, такие омерзительные после настоящего весеннего солнца.
Ветка была в своем узилище. На широком ложе. В разорванном, распоротом зубами дракона платье, в царапинах, порезах и синяках.
Осознав, что случилось, девушка повалилась ничком и зарыдала.
Она вспомнила тонкий свист полупрозрачных крыльев, перекрывающий стук копыт, храп коня, собственный лихорадочный пульс; прикосновение к спине, к бокам, жесткое, сминающее, рывок вон из седла… и с этим рывком из нее выскочило дыхание, выскочило сердце, намертво застряв в горле и перекрыв воздух.
Все. Это конец. Больше ничего не получится.
Ветка представила, что будет, когда до нее доберется униженный, обиженный болью Темный Властелин, и с привизгом зарыдала, понимая, что теперь простым насилием ей не отделаться.
Было страшно так, что в какой-то миг она внутренне взмолилась всем известным богам – а нельзя просто умереть, просто, прямо сейчас?
Шелест чешуи, царапанье коротких лап с мощными когтями по камню – Ветка перестала выть в подушку, и, дрожа, сжалась, уткнув лицо поглубже в складки ткани.
На спину легли широкие теплые ладони. Девушка затряслась… но ее гладили. Всего лишь. Гладили. И постепенно, по секунде, по крошечному шагу из пропасти отчаяния наверх… Ветка если и не успокоилась, то обрела способность думать.
- Ты…
Девушка снова сжалась.
- Повернись ко мне. Ты… я знаю, каково тебе сейчас. Ты долго придумывала этот… трюк, так? И… ничего не вышло. Я понимаю.
Ветка чуть оторвала лицо от постели – скосилась. Услышанное ей понравилось намного меньше удара бича по спине. Жалость? Сочувствие? От него? От него?
Ветка взметнулась и набросилась на Майрона.
Ей в прежние времена в голову не приходило кусаться – теперь она кусалась, когда доставала, как дикая кошка вцеплялась зубами и царапалась; удары ее рук ложились хлестко, все в цель. Она била его так уже один раз, но, пожалуй, без нынешнего безумного азарта, еще не понимая, чем это чревато – а сейчас она хотела убить. Вот так, своими руками. От ужаса, от понимания неизбежно предстоящего кошмара, от адского отчаяния неудавшейся попытки бежать.
Мужчина лишь чуть прикрывался руками, а в итоге перехватил ее запястья, и…
Лицо девушки было сплошь залито слезами, она не могла вытереть ни их, ни неизбежный спутник рыданий – сопли; Саурон скрутил ее запястья за спиной, прижал к себе, и покачивал, удерживая на коленях, как разбушевавшегося ребенка. И что-то даже приговаривал – не надо так, ты сама себя покалечишь, ну что ты, что… ну не получилось, и не могло получиться, я же тебя предупреждал. Я. Предупреждал.
Понемногу девушка перестала всхлипывать. Пытаясь восстановить хоть какое-то душевное равновесие, глянула вверх. Лиловые глаза глядели сочувственно, в них не было ни издевки, ни торжества, лишь сполохи огня; черно-алые пряди разметались по широким плечам.
- Почему? – сиплым басом выдавила Ветка.
- Потому что я поверил тебе. И это была лучшая минута за многие тысячи лет моей жизни, - серьезно ответил Майрон. – Она стоила боли… стоила унижения. Скажи, почему Трандуил? Чем эльф лучше меня?
- Хотя бы тем, что он не насиловал меня в рот, - уже без сипа выговорила Ветка. Тело заболело везде – где ее оцарапали сучья; заныли мышцы ног, сведенные до каменного состояния скачкой на Герцеге; запульсировало растянутое запястье – она упала неловко и повредила руку, которая уже опухла и посинела; отчего-то спина, немного – живот. Пока девушка предавалась отчаянию и агрессии, она не ощущала всего этого, но теперь тело буквально передергивало множественным дискомфортом, пугающим ощущением слабости, боли и внутренней дрожи. Майрон отпустил руки, усадил Ветку удобнее, прижал.
- Все пройдет, - его голос звучал задумчиво. – Утром не останется ни боли, ни даже синяков со ссадинами. Ты же знаешь.
- Не трогай меня, - беспомощно сказала Ветка. – И не заколдовывай. Я сама поправлюсь. Я ничего не хочу от тебя, понимаешь – ничего! Ни тебя. Ни твоей магии. Ни твоей силы. Я не хочу твоих слуг и не хочу учить этикет, чтобы как-то достойно выглядеть рядом с тобой. Я не хочу оставаться с тобой. Ты понимаешь?
- У тебя нет выбора, - примирительно сказал Майрон. – Зато я хочу все, что ты перечислила. Я хочу тебя, я хочу, чтобы ты повторила сказанное там, при королях Севера, с ребенком Трандуила в чреве – хочу, чтобы ты повторила это в страсти, мне. Мне одному.
- Ты же был в моем мире. История Калиостро – полный провал, - сказала Ветка. – Формула любви… я не могу и не хочу.
- Калиостро несчастный любитель, - надменно выговорил темный майа, – неудачник. Шарлатан.
Ссадил Ветку, встал, подошел к столику. Налил себе вина.
Ветка забилась в угол кровати и баюкала покалеченное, деформированное запястье. Надо же, а когда забросила себя в седло, даже не ощутила этого. Не ощутила. В голове было пусто, но ужас не отпускал, несмотря на мягкость Саурона.
- Ч-что ты со мной сделаешь, что?
- Ну, - снисходительно сказал Майрон, - наказать тебя, естественно, надо. Ты нарушила слово, которое дала мне. Стало быть, и я относительно свободен от каких-либо обязательств в твой адрес. Я подумаю. Как тебя наказать. Подумаю.
В Веткиных глазах пламя факелов сделалось фиолетово-черным, а силуэт мужчины, обнаженного, красивого мужчины, с бокалом вина в руке стоящего у столика – чеканно-металлическим, словно облитым вороненым серебром.
- Н-не… – проскулила девушка.
- Да?
- Н-н-не…
- Я знаю, что ты скажешь, - тем же ровным тоном выговорил Аннатар Аулендил. – Я знаю. Можешь не стараться. Ребенок. Ты снова соберешься с духом и пообещаешь, что будешь звать меня Хозяином, и любимым, как я приказывал тебе, и что ты будешь честна, и что даже если Трандуил ворвется сюда – ты отвернешься и скажешь, что ты моя. Ты пообещаешь мне все это снова. Но Ольва, раз нарушенное слово не восстановишь. Почему я должен поверить тебе?
- Потому что… у меня теперь… нет другого выхода… только быть честной, - прошептала Ветка.
- Аргумент, - усмехнулся Майрон. – Но у меня есть встречный… аргумент. Встречный. Посмотри на меня. Посмотри.
Ветка отчаянно собралась внутри – собрала сквозь боль, сквозь дрожь и дикий страх, сквозь слабость и ужас поражения – собралась. Повелевать. Манеры. Скрытность.
Это усилие было куда большим, чем прыжок с высоты трехметрового дома; чем попытка удержаться одной рукой на бешено скачущей, прыгающей лошади.
Ветка выпрямилась.