— Ольва? Перевал? — хмыкнул Торин. — Разведка ваша лихая? Дети. Люди.
— Было такое, да. Люди, гном, должны быть с людьми.
— Да, вот тебе об этом сейчас самое время говорить, — сказал Кили. — И тебе все верят.
— Не думай на лаиквенди, наугрим. Не думай. Он не такой.
— Я не думаю, — сказал подгорный принц. — Ничего не думаю. Думаю, что Тауриэль с гномами не ужиться. Разве что… хорошая идея с Полуденным приютом, Бард.
— Ольвы.
— Моргот! — Торин тиснул подлокотник и рыкнул.
— Не казни ты себя, — сказал Двалин. — Лучше давай думать. Пока наши с Синих гор дойдут, второй караван. Их с пути сразу на Дол Гулдур бросать негоже. Как бы отобрать хоть сотню гномов, которые пойдут твое слово исполнять. Сам поведешь?
— Подумаю, — жестко бросил Торин. — Ты или Ранк не хуже повоеводите.
— Ворона Даину пошли. Может, тоже пришлет подмогу. Он с волей Саурона весьма тесно столкнулся. Торин… не веришь, что она уцелеет?
Торин думал о другом.
О словах Синувирстивиэль. О том, что Ольва в тягости.
И медленно произнес вслух:
— Н-нет. Не верю.
Когда беловолосая лесная тварь успела? Когда?
Совсем у него под носом? Или сразу накинулся, как вывел девушку из Эребора?
С чего?
Это создание не умеет любить.
Но…
Но в этом своем мнении Торин поколебался.
На пустоши, несколькими часами ранее — когда хотел вызывать Владыку Сумеречья биться… и не смог — заглянув в остановившиеся, помертвевшие глаза. В глаза, так хорошо ему, гному, знакомые.
Такими глазами Трандуил смотрел на уничтоженный народ гномов. С таким же надменным ликом.
Но если это правда…
Торин нервно опрокинул бокал вина.
Если это правда! То как же он ошибался насчет высокомерного эльфа!
Пальцы гнома смяли тонкий металл. Бард забрал кубок из его пальцев и дал новый. Наполненный.
— Ужин принесли, гости. К столу.
Пришли и дети Барда. Семеро сотрапезников расселись за столом. Сигрид также была грустна — тосковала по Тенгелю и не могла понять, на чем же расстались. Чужеземку, хоть она и не понравилась принцессе Дейла, тоже было жаль. Ольва все время словно отнимала внимание статного эорлинга — тот вроде и не влюблен был, а следил.
Но не уследил до конца.
За столом не утерпел Баин.
— Отец… все говорят, ты женишься на эльфийке. А нам ничего не говоришь…
— Такое обсудим без гостей, — мягко сказал Бард, — но да, так и есть. Как только ее король даст позволение.
— А как же мама?
— Маму мы проводили, принц, — строго сказал Бард, — а городу нужна королева. Кто, как не Виэль?..
Младшая девочка завздыхала, но — гости за столом, надо держаться.
— Синувирстивиэль красивая…
— И добрая. И оставим это пока. Пусть сперва вернется. Заночуете, Торин Дубощит?
— Нет. Надо все обдумать. Отвезти новость. Начать собирать воинов.
— Дейл при лучшем раскладе соберет сотни две, — задумчиво сказал Бард. — Вряд ли сам поведу, отдам под руку эльфам. Лучше объединиться.
Кили поднял голову.
— Дядя, дай мне повести. Буду отыскивать Ольву… как для себя самого. Пойду с войском.
— Вот и славно, — проворчал Двалин, — и я рядышком, если возьмешь меня в помощь.
— Эребор поведет общее воинство к Лесу. А там уже пусть король Трандуил берет под свои знамена, — решил Бард. — Я отправлю Илса, он не великого ума, но двумя сотнями людей управить сможет. Торин…
— Что?
— Не кори себя.
Гном посмотрел исподлобья.
— Глорфиндейла нету. Асфалота нету. Штурм Дол Гулдура… да. Только я бы верил в витязя. Это как-то… убедительнее.
***
Эльфы вставали на ночь, немного не дойдя до окраины Леса, вставали неуютно — шатров, палаток нет. Погода по границе поздней зимы и весны промозглая, сырая.
Из плащей взметнули небольшое укрытие — Синувирстивиэль и Элронд стащили с Трандуила кольчугу, доспехи, запекшиеся кровью.
— В Сумеречье Галадриэль… она там, — шептал лорд Ривенделла. — Это хорошо. Виэль, ты можешь положить повязки и скакать со своими людьми назад.
Целительница колебалась.
— Ну же, — сердито шепнул Элронд, — ему нестерпимо видеть тебя. Вы знаете, оба. Ты поняла, он нет. Уезжай.
— Я все слышу. Синувирстивиэль… — Трандуил стянул с пальца один из перстней. — Я отсылаю тебя не из-за твоего знания. Я благословляю тебя. Изберите день свадьбы, я прибуду, — и протянул украшение целительнице. — Я бы предпочел летнее солнцестояние. Сделай повязки, хотя кровь уже и остановилась, и поутру ступай. Ты… ты поняла? Кто?..
— Я думаю, сын, — горько сказала Виэль. — Сын. Младший принц Сумеречья. Было всего несколько часов. Несколько… часов. Я едва услышала его биение. Я так давно не слышала… такого чуда. И тоже… не сразу, не сразу. Позволила себе поверить не сразу. Мой король…
— Эру, — Элронд отвернулся. Виэль быстро клала на раны мазь, травы, прибинтовывала — холодно, полевое укрытие из плащей не давало удержать тепло. Владыку надо было снова одеть и укутать. — Трандуил, ни в коем случае не вини себя. Не впускай тьму.
— Но я виновен, — слова легли легко. Интонации были ровные, как будто Трандуил приветствовал послов на официальном приеме. — Не следовало… затевать… разговора. Следовало убедить ее… дать время… убедить сперва. И затем…
— Насколько я знаю Гортхаура… и насколько ты его знаешь… он будет торговаться. У него душа торгаша. Послушаем условия.
— Они будут неприемлемыми, — так же ровно. Дивный низкий голос стелется рокотом, словно бархатом. — Они. Будут. Неприемлемыми для меня, для Сумеречного леса. Для эльфов. Ради одной жизни, хоть она и означала бы краткий новый рассвет эльдар, на такое пойти будет нельзя. Я готов.
— Эру! — снова выкрикнул Элронд. — Ладно. Виэль… соединим песни? Трандуилу Орофериону нужно много сил.
— Соединим. Я для этого с вами и поскакала. Лесной король, я с тобой с самого твоего младенчества. С Дориата. Трандуил… надо надеяться.
— Надежды нет, — сухо сказал повелитель сумеречных эльфов, — надо не надеяться, а понимать, что случилось, и что следует делать дальше. Просто понимать. Однако я могу верить. Тут истари прав. Доедем домой… вопросим Галадриэль.
Всю ночь Трандуила обнимали четыре руки. Элронд, Синувирстивиэль. Всю ночь он слышал тихий голос, напевающий целительную песню, то низкий, мужской, то чистый, высокий — женский. Всю ночь боролся со льдом, оковывающим сердце.
Войска.
Изнуренное боями Сумеречье соберет войска. И пойдет на Дол Гулдур.
Давно было пора.
Всю ночь Мэглина обнимали четыре руки. Тауриэль, Даэмар. Всю ночь он слышал тихий голос, напевающий мотивы надежды. То спокойный мужской, то красивый женский. Всю ночь боролся со льдом, оковывающим сердце.