Ольва не может погибнуть. Ребенок не может погибнуть. Они слишком ценны для Некроманта.
Красный орк будет изловлен и подвергнут пыткам; где бы ни была маленькая человеческая женщина – ее надо отыскать и спасти.
Во влажном рассветном мареве Трандуилу виделись десятки свиданий, которых не было, и которых, возможно, не будет.
Ольва, полностью нагая, вступает в серебристые струи водопада.
Ольва беззаботно скачет на белой оленихе и радуется скорости и цветущей в лесу весне.
Ольва снисходит на шелковое ложе – уверенно, как повелительница и Владычица, и тонкие шитые шелка стекают по ее сильному телу на ковры Сумеречного дворца.
Ольва закидывает руки ему на шею – избавившись от сомнений, приняв все как должное, открывая душу и вытравив из нее страх, страх, который всю жизнь, вместе с волей Темнейшего, гнал и гнал ее прочь от счастья.
Трандуил едва слышно застонал и тут же осек сам себя. Никому и никогда не следовало постичь глубины того, что чувствовал сейчас лесной король.
Никому и никогда не следовало видеть его ранее, подвергнутого чрезмерному влиянию дорвиниона.
Никому и никогда.
На широкое плечо Трандуила легла теплая ладонь – Владыка знал буквально десяток эльфов, которым была бы позволена такая вольность. Мэглин уселся рядом, рассматривая край солнечного диска, проявившийся в тумане.
- Думаешь о ней? – голос Трандуила лег бархатом, голос, которым он без труда покорял и очаровывал, когда хотел.
- Я думаю, Владыка. Я вспоминаю лилейное озеро. Ее истерзанное тело, которое, однако, Азог не повредил так, как мог бы. Ее невероятный ужас, который заморозил ее душу, как замерзает пичуга, попавшая в ледяной смерч. Пленение было для нее страшным отзвуком уже пережитого ранее… она старалась справиться… и не справилась.
- Ты помог ей справиться, - ровно выговорил Трандуил. – Я знал, что ты сможешь. Но к чему это… сейчас?
- Владыка…
- Говори, Мэглин. Я слышу – все, кто вокруг нас, спят.
- Мы можем найти разное, Владыка. Насилие, пленение – это очень страшно для Ольвы. Саурон после ее побега мог быть непредсказуемо жестоким.
Надолго повисло молчание.
- Владыка…
- Ты же понимаешь, - тем же ровным тоном выговорил Трандуил, - что лилейного озера больше не будет. Ты говоришь мне, что Ольва может быть искалечена, сломлена, она может потерять ребенка… и ты готов снова забрать ее и исцелить. И оставаться с ней ее человеческий век.
- Да.
- А ты понимаешь, что за такую дерзость, - голос Трандуила начал наливаться гневом, - я могу вынуть меч из ножен и казнить тебя прямо сейчас?
- Я понимаю, Трандуил Ороферион. Но однажды ты уже сказал…
- Забудь.
- Это вряд ли, - не менее заносчиво, чем говорил сам Трандуил, выговорил лаиквенди. – Я не забываю, сын Орофера. – Тон его снова сделался искренним и нежным:
- Будь готов к разному, мальчик мой. В любом случае я буду рядом… ваше счастье, твое и ее, драгоценны для меня.
Трандуил старался успокоиться, утишить гнев, раздувающий его резные ноздри. Затем он негромко выговорил:
- Если что-то случится с Ольвой – я сам снова сделаюсь мертвым, нандо. Я не хочу даже думать о том, что могло происходить в Минас Моргуле… отчего замолчала ее фэа… и какой, как и где я обрету ее снова. Я оценил и запомнил все, что ты сказал мне… и все, что не сказал. Человеческой безумице или калеке не должно будет сидеть на троне рядом со мной.
Повисла тишина. Солнце золотило Бурые равнины, и путь к зубцам Мордорских гор пролегал, петляя, по не самым гостеприимным местам Средиземья.
- Но она будет сидеть, - тихо упали слова с губ Владыки Сумеречья. – Какая бы ни нашлась. Будет. Верь.
Эльфы снова замолчали – а лагерь тем временем неспешно поднимался. Раздули костры, повесили котлы с водой над вспыхнувшим огнем…
- Я верю, мой король, - совсем негромко выговорил Мэглин. – Иногда мне кажется, что Ольва совсем рядом, что стоит прислушаться – и я услышу ее фэа. Иногда.
***
Путники в очередной раз поседлали коней. Герцег, чуть восстановившийся в дороге, все еще был худ, но не производил такого впечатления, что прямо сейчас падет под своим царственным всадником. В немалой степени оживлению ганновера способствовала Белобочка Гэндальфа и ее мирный и покладистый дамский нрав.
- К вечеру мы окажемся у Харадского тракта. До Мордорских гор рукой подать. Дальше путь проляжет по более открытым местам… но и более опасным. Воздеть доспехи, оружие наготове, - скомандовал Трандуил. – Не снимать тетивы с луков.
После скромного завтрака кони шли и шли по камням и сухой, не напитавшейся дождями земле, выстукивая вечный путевой ритм.
У Харадского тракта, ближе к вечеру, Трандуил поднял Герцега на большой плоский камень и долго вглядывался в горы, равнину позади, пыльную ленту дороги. Сердце его билось неровно, и король эльфов мучительно перебирал в памяти, что же он забыл; казалось, какая-то важная отгадка должна буквально лечь ему в руки, лечь прямо сейчас – но нет, ничего не удалось услышать или вспомнить, и лишь тревога, терзающая душу, оказалась реальной.
Трандуил решил, что это отзвук утреннего разговора с Мэглином.
Послышались голоса и топот копыт остальной кавалькады, Герцег спрыгнул с камня и поскакал догонять своих, и всадники унеслись к югу, к Мордору, лишь взметнулись пыльные плащи.
Минас Моргул приближался с каждым днем.
========== Глава 20. На север ==========
«Куда бы ты ни пошла сейчас – везде тебя ждут только опасности и самые сложные пути. Если ты пойдешь точно на север, тебе придется пересечь огромные пространства Мертвых болот. Если попробуешь обойти болота восточным краем и достигнуть, например, Чернолесского тракта, чтобы по нему идти в Рованион – ты окажешься на холмистой местности, прямо напротив главных врат Мордора и напротив башни Барад Дур, на которой возжглось Око. Следопыты говорят, множество отставших орков и прочих чудовищ, покалеченных, обозленных и обожженных недавней войной в Лихолесье стремятся этим трактом в Мордор, повинуясь воле и зову Темного Господина. Это путь бесконечных сражений и игр со смертью. И наконец, ты можешь забрать от Северного Итилиена, где я попрощаюсь с тобой, к западу, и выйти на берег Андуина. Берег не одинаков, где-то к нему примыкают топи и заболоченные лощины, где-то сухо и можно пройти. Тебе выбирать твой путь. Лето было достаточно жарким и благодатным, многие болота подсохли. Река не даст тебе заблудиться. У Андуина всегда можно найти пищу, рыбу, птицу. Там практически нет никаких поселений. Этого берега Андуина сторонятся.
Рано или поздно местность станет иной, и ты мимо огромного водопада, вскарабкавшись наверх, подойдешь к большому озеру, которое образует река, Нен Хитоэль. Остров посередине озера - Тол Брандир, Запретный остров гондорских стражей. У Андуина там будут стоять огромные статуи, Столпы Аргоната, обозначавшие когда-то границу Гондора»…
Человек в надвинутом капюшоне хлебнул из кубка. Ветка с энергией работающей кофемолки уничтожала хлеб и сыр, не упуская ни слова.
«Болота таят опасность, но это ничто по сравнению с опасностями Эмин Муйл. О тропах, по которым там можно пройти, я попробую рассказать тебе, но нагорье имеет дурную славу, и заплутать там очень легко. Пока Раурос направляет путника своим голосом, еще ничего. Было бы, может, проще, если бы ты смогла еще раньше переправиться и шла бы к своей цели землями Гондора и Рохана. Там много меньше орков, но намного больше людей. Когда ты услышишь голос Рауроса – переправляться уже поздно, совсем поздно. И через озеро, каким бы оно ни показалось тебе мирным, не переправляйся – течения и мощь водопада там таковы, что даже могучим мужам не под силу было высадиться на Тол Брандир, ни разу.»