— Что-о? — Владыка Леса коротко повернулся. Оруженосец отступил и крикнул:
— Ольва Льюэнь была и остается ставленницей Темнейшего! Владыка, ты должен услышать, должен!
Бард и Иргиль шагнули одновременно — удержать зарвавшегося оруженосца…
Ветка в углу оскалилась. Оскалилась, как это делала Нюкта, и тихонько зарычала.
У дверей кто-то вскрикнул; толпа чуть расступилась; опираясь на Радагаста Бурого, точнее, держа его подмышкой, в детскую ввалился длинный, измазанный грязью, копотью и кровью, с суком, прибинтованным к сломанной в нескольких местах ноге, Глорфиндейл.
— Светлейший? — воскликнула Синувирстивиэль…
— Послушайте витязя! — отчаянно вскричал Лантир. — Ольва Льюэнь не была матерью принца! Его…
— Его родила волчица, — серыми губами выговорил Глорфиндейл, встретившись взглядом с горящим взглядом Ветки. — Но его фэа…
— Ты думаешь, — яростно крикнул Трандуил, — Лантир, ты думаешь, я не знал этого с первого мига, как увидел их… троих? Ты думал, я велел оказать королевские почести варжихе просто потому, что она носила на спине мою жену? Ты думаешь, Синувирстивиэль не знала истины? Ты считаешь, что вправе кричать на весь Дейл такие вещи… обсуждать их в присутствии людей и наугрим?.. Ольва!..
— А что такого в присутствии наугрим? — рявкнул Фили — и в единый миг между эльфами и Веткой выстроился частокол крепких фигур в железных доспехах и шлемах. — Ольва удочерена нашим народом, и Эребор — место, где она всегда найдет убежище и защиту! Ольва… мы здесь, я здесь, по приказу Торина, и если…
— Прочь с дороги! — закричал король эльфов, в единый миг выхватывая мечи. — Прочь от моей жены!
— Владыка, опомнись! И она, и ребенок, увы, во власти Саурона и его темных планов! — Лантир, упав на колени, отчаянно склонил голову — метнулись угольно-черные волосы. — Я так и знал! Такого просто не может быть… не может… иноземка — королева эльфов!..
— Жена?! Ты еще не получил согласие дяди на ее брак с тобой! — выкрикнул в ответ Фили и зажмурился, готовясь к тому, что не успеет отразить бритвенно-острые мечи величайшего из эльфов, и сейчас его голова покатится по теплому деревянному полу детской.
— Остановитесь немедленно! — взвизгнула Синувирстивиэль. — Глорфиндейл, заканчивай! Го! Во! Ри!
— Свет фэа Трандуила, его песни и его любовь, свет моей фэа оберегли и Ольву и ее плод, и несмотря на все, что пришлось перенести этой великой женщине, она чиста и светла, как и эльфинит, — прошептал во внезапно наставшей тишине златоволосый витязь. — Она убила дракона, последнего дракона, тело которого являлось пристанищем Гортхаура… она, не я. И она обрела многолетие, невероятное для человека… я…
Радагаст не удержал падающего витязя — и тот рухнул длинной изломанной фигурой и замер на полу.
— Ольва? — выкрикнул Трандуил, ногой отпихнув Лантира. — Ольва!
Но угол, так надежно защищенный звеном гномов, был пуст. Владыка лишь заметил, как вон из комнаты, в коридор метнулся Мэглин, и за ним — Эйтар.
***
Меньше трех или четырех биений сердца потребовалось Трандуилу, чтобы оказаться во дворе. Люди, гномы, Бард, Гэндальф — все бросились следом, и даже Виэль, которая, усмотрев в коридоре двух девушек-учениц, коротким приказом отправила их к Глорфиндейлу. Тихе и Рашель пытались привести витязя в чувство, поднять его, начали разматывать наскоро сделанные, пропитавшиеся кровью и гноем повязки…
А во дворе Трандуил подбежал к Мэглину, неподвижно стоящему…
… перед стойлом, в котором заперли варга.
Створки были распахнуты, и там, за серо-седым матерым варгом, в дальнем углу, скорчившись и закрыв руками свою голову и прижав к себе ребенка, сидела Ольва.
Варг же не торопился выбегать.
За время своего заточения он не раз и не два прогрызал створки стойла, нападал на людей, которые кидали ему пищу и пытались дать воды. И вот теперь лютейший из лютых зверь стоял неподвижно, вкопавшись всеми четырьмя лапами в грязную подстилку, защищая маленькую женщину и ребенка. Зубы его были оскалены, с клыков капала слюна, а глаза горели.
На миг зависло молчание.
— Владыка, — горько сказал Лантир, — Владыка… посмотри. Просто посмотри.
========== Глава 30. Итог ==========
В единый миг на широком дворе разом сцепились все.
Гномы набросились на эльфов; эльфы, возмущенные происходящим, полукольцом обступили своего короля и обнажили оружие… люди во главе с Бардом пытались остановить стычку.
Даэмар и еще несколько лучников из числа эльфов, забравшись повыше, целились в глаза варгу. Миг, неосторожное движение — и огромная башка будет прошита насквозь. Но пока варг лишь грозил, рычал, защищая Ольву — и лучники не стреляли.
Мэглин рвался к стойлу — его схватили за плечи и оттащили, а Трандуил неподвижно стоял напротив варга и смотрел…
Смотрел туда, где к стене грязного помещения жалась Ольва с его сыном на руках. С их сыном.
Оборванная, босая, в огрызках ночной сорочки, в загаженном зверем стойле, засыпанная русыми с проседью волосами, сбегающими на спину богатой волной, с ребенком на руках, сжавшаяся в комок…
Лантир, которого, наконец, ухватили как следует Иргиль и Эйтар, смотрел на Владыку не отрываясь — с надеждой, что вот-вот Владыка прозреет…
Прозреет.
Выражение лица Трандуила было совершенно непроницаемым. Он стоял расслабленно, глядел внимательно, разве что руки за спину не заложил.
— А ну тихо! — выкрикнула Синувирстивиэль, и Гендальф, стоящий возле нее, ударил в плиты двора посохом…
Молчание воцарилось — все замерли, кто как был. Поединщики, успевшие начать драться, теперь устыдились и старались беззвучно расплести руки и ноги.
— Даже теперь, — горько выговорил Лантир, — даже теперь одно только ее присутствие сеет вражду и рознь между народами Севера. Даже теперь, Владыка.
Но Трандуил не повернул головы.
Он смотрел, как Ольва медленно отнимает от лица руку.
Встает, опираясь о стену.
Сжавшись, дрожа плечами, медленно переступая босыми ногами, подходит к варгу.
— Сидеть… сидеть.
Шепот был еле слышным, но его услышали все — теперь был слышен даже трепет бабочки у посоха волшебника.
Варг покосился на Ветку… убрал клыки и сел, точно был обученным придворным песиком. Сидя он возвышался над Веткой, наверное, на вытянутую руку или более — огромный, седой кобель.
— Лежать…
И варг лег.
Ветка шла, как будто каждый шаг давался ей огромным трудом.
Несколько эльфийских воинов беззвучно метнулись вперед — и как только женщина оказалась вне стойла, створки захлопнули и заложили толстыми брусьями.
Ветка осталась одна напротив Трандуила.
Но король не двигался ей навстречу. Он стоял недвижно и смотрел. Сверху вниз, подняв подбородок и надменно сжав губы.
Шажок, еще шажок. Те, кто стояли рядом, видели, как трясутся плечи Ольвы, а по щекам ее текут слезы. Сама Ветка, много раз стоявшая на грани помутнения рассудка от страха, думала, что так она еще никогда не боялась — не только и не столько за себя… сколько за крошечную жизнь, лежащую на руках.
Последний суд. Последний рубеж ее скитаний, последний.
И ничего тут не сделать. Вот она. Ей не убежать, хотя мысль запрыгнуть на варга и попробовать проскакать через Дейл и посетила ее.
И еще один шаг.
И еще пятьсот ударов сердца, рвущегося перепуганной птичкой.
И еще.
Ветка дошла до Трандуила и смотрела на костяшки его руки, сжимающей рукоять меча. Она уже видела витязя, который вот так сжимал меч. И вот так смотрел на нее.