Когда великая Владычица дошла до стадии искренне-плаксивой, все трое отчего-то забились под балдахин на широкую кровать, завалившись подушками. И там, в теплом алкогольном уюте, Ветка, наконец, услышала историю Келебриан, исполненную двумя прекрасными и очень грустными голосами.
Галадриэль скорбела о дочери… а Виэль ясным, звонким и вызывающе трезвым голосом не стеснялась проводить параллели, которые открывали для Ольвы Льюэнь ее собственную историю с новой стороны. Она поняла, сколько раз поступала и вела себя и вправду не так, как благородная эльфийка. И в тысячный раз Ветка не знала, радоваться или печалиться. Она повисла со слезами на шее у Галадриэль, и через пень-колоду, наконец-то, попыталась рассказать о Нюкте и о том, как дался ей год эльфийской беременности, самой невероятной под всеми известными небесами.
- Не считай Элронда букой, - шептала в ответ Галадриэль, наглаживая буйные кудри Ветки. – Он слишком сильно ожегся, слишком… и не желал бы того же Трандуилу… он отчасти видит в тебе Келебриан… которая устояла и смогла остаться тут. Которая… устояла. Но она – нет. И он никак не может принять этого. Она была нежным цветком, ранимым, который пал под ударом ятагана…
- Конечно я не цветок, - шептала в ответ Ветка, – и не претендую даже… я человек… и это важно… а тот ятаган… я сама… носила год.
- Тсс, тсс-с, - и Синувирстивиэль обнимала обеих, а ее тонкие, плотно заплетенные косы падали на плечи и Владычицы Лориена, и Ветки, - тсс… теперь все хорошо, теперь все иначе. Теперь…
- Теперь у Перворожденных снова есть дети, - шептала в ответ Галадриэль, - дети, Виэль… она все равно не поймет… тысячи лет… Последняя Заря… Новая Заря, прямо перед окончательным закатом… прямо перед последней схваткой. Как будто все нарочно сошлось здесь… сейчас Трандуил изрядно истрепал Врага. И она, она, Ольва, она ослабила Гортхаура, хотя ему-то как раз мнилось все наоборот. Она не понимает, Виэль…
- Да, да… и ей не нужно понимать, - отвечала Синувирстивиэль, - ей не нужно, достаточно нашего понимания, а она пусть просто будет собой… и вот это она знает очень хорошо.
- Собой… знаю… я… да, - отвечала Ветка, и балдахин, подчиняясь дорвиниону, плясал перед ее глазами, как испанская танцовщица, вертя складками и бахромой. – Да…
И снова лилось сладкое вино. Время от времени на ковер в комнате, где засели Синувирстивиэль, Ветка и Галадриэль, ступали сапоги – узорные Трандуила, гладкие Элронда, с узкими окованными носами Барда, но никто не решился разогнать уютную компанию. Мужчины напряженно совещались снаружи… дамы беседовали о своем.
И только когда утро расчертило пол в комнате косыми лучами солнца, сильные руки выхватили из-под балдахина, из подушек сперва Ветку, уныло и не очень мелодично выводящую «черный ворон, что ж ты вьешься», почти задремавшую Виэль и ослепительную Галадриэль, в унисон с вороном напевавшую балладу о Берене и Лучиэнь. По мнению тактичных наблюдателей, содержательная часть девичника закончилась.
Ветка уже не видела, как Тиллинель и Мэглин, посмеиваясь, усадили Синувирстивиэль в кресло. Мэглин отошел и встал у окна, а Тиллинель приложила по очереди к груди королевы Дейла обоих малышей. Дорвинион все же просочился и к ним… и детки после такой кормежки уснули крепчайшим сном вместе с целительницей.
Осталось незамеченным, как Элронд сердито выговаривал отчего-то Гэндальфу, что последний раз Владычица Галадриэль позволяла себе такое, когда родилась Арвен… а это – что за повод?.. Ольва! Ольва Льюэнь!
Не видела она и как Иргиль, Халдир и одна из эльфиек, прискакавших вместе с Галадриэль, помогли той выбраться из мягкого плена одеял и балдахина… и, неожиданно выпрямившись струной, Владычица Лориена прошествовала в свою комнату, где у входа лучисто, хотя и кривовато улыбнулась Халдиру, Иргилю, сопровождавшей эллет… и беззвучно растворилась внутри спальни, куда никто последовать за ней не рискнул. Внутри что-то прозвучало, наподобие упавшего рулона ковра, однако дверь осталась закрытой, а завеса тайны - опущенной.
Ветка жмурилась и стеснительно улыбалась в ответ на прикосновения теплых рук Трандуила, который раздевал ее и шептал на ухо, что она очень плохая девочка и ее надо будет наказать, когда она хотя бы будет понимать этот факт. Сама Ветка громко проговорила «представляешь, Келебриан ушла в Гавани», и еще – «ну подумаешь - орки, чего в жизни не бывает», и пустила слезу.
«Элронда жалко».
Трандуил покачал головой. Тайны эльфийских владык слишком неожиданно и стремительно приоткрылись его супруге. Ветка обмякла и сладко засопела.
Дверь приоткрылась, Мэглин встретился взглядом со взглядом Владыки и чуть кивнул. Все хорошо, дети сыты, спят. Трандуил наклонил голову в ответ и устроился на локте рядом с Веткой, глядя в лицо странной женщины – сейчас изрядно раскрашенное вином.
И задумался. Очень крепко.
***
И вот теперь, когда все было готово, а утро заливало Дейл жаркими лучами, Ветка сидела на Сете в середине двора, и больше всего ей хотелось темноты, тишины и покоя.
Хотя Синувирстивиэль прислала ей сырое яйцо, взболтанное с какими-то травами, глаза не фокусировались, а голова не переставала трещать.
- Этот ваш дорвинион, - выговорила Ветка сипло, с упреком глядя на Глорфиндейла. – Это ваше эльфийское здоровье… предупреждать надо.
- Никто не посмел, - усмехнулся златой витязь, сидевший на Асфалоте. – Зато беспокойство столь сплотило вокруг вас великих, что все разногласия улажены, и теперь мы отправляемся в Эребор. Владыке надоело жить с гномкой без дозволения на такое со стороны ее короля… и после нынешней ночи он пожелал максимально ускорить события.
- Беременная гномка на варге вместо лошади, - буркнула Ветка.
Несмотря на внутреннюю разруху, Ольву одели и причесали. Дорожное платье идеально облегало ее, варг был вымыт и распушен. Внешнее благополучие являлось лишь фасадом, скрывавшим моральный и физический упадок, но Ветке стыдно не было ни капельки.
Откуда-то из недр дворца Барда появилась Галадриэль, опирающаяся на руку Элронда. Причем Ветке было очевидно, что галантность знаменитого эльфа не была излишней. Галадриэль улыбнулась Ветке и отдалась рукам зятя, который легко усадил ее на черную, как ночь, громадную кобылу, не пытаясь взобраться на коня самостоятельно.
- После недавней войны, после возникшей дружбы с Роханом, хорошие кони – не проблема, - сказала Галадриэль. Посмотрела на Ветку и уточнила:
- Как ты себя чувствуешь?
- Я себя чувствую, - буркнула та. Галадриэль рассмеялась.
- Когда кончился дорвинион, нам кто-то подсунул это новое… порто. Это было зря.
- Ну да.
- Мы скоро будем готовы двигаться, - выговорил Трандуил. Он снова был на олене, в доспехах и переливающемся всеми тонами багрянца плаще, стекающем по плечам, величественный до предела. – Ольва, ты выдержишь переезд до Полуденного приюта? Тауриэль и подгорный принц ожидают нас.
- А куда я денусь, - буркнула Ветка. – Ехать с бо… простите… после бурной вечеринки все же проще, чем голодной на морозе пару суток удирать от стаи диких варгов. Синувирстивиэль сказала вчера, что она поедет с нами. Зачем?
- На то есть причины, - Трандуил смотрел на Ветку. – Я буду просить твоей руки. Наш сын должен присутствовать при этом. Телохранители берут обоих младенцев, и Виэль поскачет с нами наравне.
- Это безопасно? – Ветка сглотнула. – Безопасно? Я хочу, чтобы Мэглин держался поблизости.
- Он будет возле меня, как и Тиллинель. И даже если отстанет, его защиту не сможет пробить даже дракон. Все хорошо, Ольва. Все… хорошо…