Танцующая толпа вдруг затихла и начала расступаться. Радагаст замер с пучком зелени во рту, Глорфиндейл провел ладонью над бедром, отыскивая рукоять меча…
Через зал, между нарядными людьми, эльфами и гномами быстрым шагом шел Гэндальф - с сосредоточенным и серьезным лицом. Ветка некстати вспомнила, что вездесущего деда иногда называли Горевестником, но сердце ее осталось спокойным.
Трандуил медленно поднялся.
- Приветствую тебя, Владыка, и тебя, Ольва Льюэнь, - торжественно выговорил старый маг. Одна рука его оставалась под широким плотным, изрядно ободранным плащом, удерживая там какой-то крупный предмет. - Приветствую вас и поздравляю от души… однако дело, с которым я прибыл, не потерпит отлагательств. Оно не будет долгим и не отвлечет вас от бала. Король эльфов, не уделишь ли ты мне несколько минут?
Трандуил чуть кивнул и сделал легкое движение пальцами, унизанными кольцами - музыка грянула с новой силой, а гости, решив, что ничего особенного не происходит, бросились в пляс. Трандуил сошел с трона, Ветку потянуло за ним, как на веревочке - лесной король не возражал. Втроем, деликатно сопровождаемые внутренней стражей дворца и вездесущим Эйтаром, они прошли в небольшой кабинет за троном.
- Что же, Митрандир… основания для такого появления и твоих слов должны быть вескими, - выговорил Трандуил, наливая два бокала вином. Сидя на троне, паря над залом ни он, ни Ольва не имели возможность перекусить, и поэтому Ветка теперь от души хлебнула легкого вина. Взял свой кубок и Владыка.
- Они более чем веские, повелитель Сумеречного леса. Более чем веские, - Гэндальф плеснул вина и себе и опрокинул бокал разом. - Саурон должен быть повержен. Повержен окончательно.
Трандуил смотрел, задрав подбородок.
- Скучно, истари. Если это все…
- Тебе ли не знать, - голос Гэндальфа зазвучал вдруг так, что даже скептически настроенная к волшебнику Ветка насторожилась и сделала полшажка ближе, - тебе ли не знать, могущественнейший из ныне оставшихся в Средиземье королей, что грядет еще она великая война. Величайшая. Последняя. Тебе ли не знать!
- Сегодня чествуют меня и Ольву Льюэнь, признанную моей супругой людьми, эльфами, наугрим и полуросликами, - тихо выговорил Трандуил. – Ты врываешься… и вместо подарка и поздравлений пугаешь грядущими бедами. Война, которая предстоит, уже не тайна для живущих вечно. И кромешная тьма и ярчайший свет понемногу тускнеют, распадаются искрами; абсолютные величины уходят в прошлое, и я знаю, что будущее Арды – это будущее Земли Ольвы, будущее людей. Предстоящее от этого не меняется. Я приму участие во всем, встану с мечами в любые битвы. Но… отчего сегодня, Серый Странник? Ты не мог подождать хотя бы до завтра, истари?
Гэндальф наконец сделал широкий жест рукой и распахнул плащ. Там, спеленутый эльфийской веревкой, закрученный в обрывок мешковины, в непередаваемом ужасе замер кто-то живой, кто-то, вглядывающийся в участников разговора огромными, наполненными слезами глазищами.
- Что это? – без большого восторга спросил Трандуил. Каждый бриллиант на его пышном кафтане и усыпанной самоцветами мантии выражал недовольство. - Подарок, видимо?
- Помести его в казематы, Трандуил, - торжественно сказал Гэндальф. – Помести, потому что только твой дворец достаточно укрыт от возжегшегося на Барад Дуре Ока. Помести и поставь самую надежную стражу, потому что с этого существа может начаться та самая война. И, сдается мне, возможно, она уже началась.
Ветка, не отрываясь, глядела в голубые глаза, текущие прозрачными слезами.
Трандуил собрался сказать что-то еще, но Ольва положила руку ему на рукав.
- Пожалуйста, - мягко сказала она, - давай правда развяжем его, пусть посидит в тюрьме. Ну, к примеру, где сидел Фили, он с позиции гнома рассказывал мне, что там все невзламываемо. Они ковыряли решетки всеми своими инструментами, которые вы просмотрели… а у пленника даже этого нет. Только одна жалкая тряпка вместо… трусов. И кляп надо вытащить.
- Ольва?.. – Трандуил воззрился на жену. – Ольва? Опять… ты? Что тебе в этом создании?
- В скитаниях, - твердо выговорила Ветка,- и ему довелось меня спасти. У парня серьезное раздвоение личности, странные вкусовые пристрастия и мания преследования, но мне неприятно смотреть, как ему плохо в веревках. Посмотри, они сами по себе причиняют ему боль.
- Горлум пропитан тьмой и темной магией, - возгласил Гэндальф. – Его уже невозможно исцелить и вернуть к свету… потому что после совершенного преступления, открытый Тьме и угнетенный волей Саурона, Горлум столетиями развоплощал свою душу… и слишком мало осталось от нее. Мы можем лишь содержать его под стражей, чтобы он не причинил этому миру еще большего зла.
- Сдается мне, что у нас не совсем одинаковые представления о зле, - буркнула Ветка.
- Ладно, - решительно проговорил Трандуил. – Я хочу вернутся к празднованию. Мне надо было предусмотреть и это, зная Ольву… Что ты хочешь, маг?
- Ах, и тут я виновата?
- Идем к темницам! – провозгласил Гэндальф. – Зови стражу!
Легкие сапоги эльфов неслышно ступали по нижним переходам; Ветка не отставала, стараясь все время ободрительно смотреть в заплаканные глаза Горлума. Наконец, тонкие кинжалы освободили несчастное, голое и грязное существо, о котором старый маг говорил так высокопарно; Горлум даже не завизжал, а лишь тонко заскулил и отполз в самый темный угол.
Два эльфа из внутренней стражи дворца встали на караул.
- Мы даже гномов попросту заперли и ушли, - надменно сказал Трандуил. – Много чести твоему жалкому пленнику, Митрандир. Но раз ты просишь, с него не спустят глаз.
- И чем кончилось твое пленение гномов, Владыка? – громогласно возразил Гэндальф и пристукнул посохом; Трандуил поморщился.
- Довольно! Я возвращаюсь в зал. Ольва?..
- Мне нужна пара минут, - сказала Ветка. – Иди, я догоню тебя. Хочешь, оставь тут Эйтара.
- Это уж само собой… само собой. Я поднимусь наверх и жду тебя как можно скорее.
Ветка подошла к решетке и встала рядом. В полутьме грязное худое тело Горлума было еле видно – он вжался в камень и поскуливал, временами ковыряясь пальцами во рту, где был кляп, ощупывая десны и несколько еще остававшихся там зубов.
- Ты, - сказала Ветка. Один из караульных выпрямился и кивнул. – Тебя подменит мой личный телохранитель. На десять минут. За это время найди ведро воды и сырую рыбу. Пленнику здесь слишком сухо и голодно. Можно найти сырого зайца… птицу. Неси все сюда. Я обязана этому созданию жизнью.
Эйтар и второй караульный отступили в стороны; Ветка всмотрелась в Горлума. Молча.
- Надо же, - донеслось робко, дрожащим голоском изнутри. – Они вспомнили нас, вспомнили нас. Они признают, что мы были полезны, что мы были добры. Но они все равно держат нас в мерзкой клетке, за решеткой, за решеткой! Мы постараемся никогда больше никому не помогать, правда, наша прелесссть? Правда?.. Все равно все неблагодарны и злы, все равно сажают несссчастных нассс под замок, великие, гордые… а мы помним других – оборванных, голодных, и мы помогли им, помогли-и-и…
- Я тоже тебе помогу, - сказала Ветка, не таясь. – Я найду способ уговорить мужа вернуть тебе свободу. Потому что…