-Ну гад же он!- воскликнула Светлена. -Вот не понимает же, что ты его не любишь! О! Мам, нам сегодня в школе такое рассказали! Такое! Давай сейчас покушаем, а том заберёмся на наш любимый диван, укроемся пледом и немного пошепчемся, как раньше!
-Давай, -немного оживилась Катрин. -Как хорошо, что ты у меня есть. Гораздо хуже было бы мне остаться совсем одной. Пошли мыть руки, есть, а потом действительно нам надо пошептаться.
Как же хорошо сидеть у мамы под боком, укрывшись с ней одним покрывалом! Словно и нет проблем, а за окном не беснуется внезапно налетевшая непогода. В камине горит огонь, расцвечивая своими сполохами вечернюю тьму.
-Мам, расскажи мне об отце, -Светлена раньше не поднимала эту тему. -Если ты только не будешь плакать.
-Я совсем стала слезливой?- вымученно улыбнулась Катрин.
-В последнее время. Я понимаю, что этот Белов тебе прохода не даёт. Но он же не так уж и плох. Позови он любую он женщину в нашем городке, как та побежит без долгих раздумий.
-Вот пусть и зовёт, -вздохнула Катрин. -А от меня отвяжется.
-Ты его до сих пор любишь?
-Твоего отца?
-Да.
-Люблю, -качнула головой Катрин.- До боли, до слёз, до... Да, что там слова... Это не выскажешь...
-А почему же вы тогда не вместе? Он тебя не любил? И меня не хотел?
-Всё гораздо сложнее и проще. И меня любил и тебя хотел. Всё то, чем мы с тобой владеем- его заслуга. Без этих денег нищенствовать нам бы...
-Хммм... Откупился, значит, -поджала губы Светлена.
-Ох какая же ты глупая! Такое про отца говорить!
-И что же я могу ещё сказать, если ты ничего не рассказываешь?
-Мдааа... Есть моя вина в этом, есть. Хорошо. Было это давно, как ты понимаешь, но я-то помню нашу первую встречу так, словно это было не то, чтобы вчера, нет, словно прошло только несколько часов. Наверно начать надо совсем уж издалека. Родители мои, твои бабушка и дедушка, из мелких совершенно обедневших дворян, стараниями не одного поколения мужчин остались совсем без средств к существованию. Поразивший их недуг назывался азартная игра. И ведь видели, что Боги-Родители не посылают им и малейшей удачи, стараясь остановить их в пагубной привычке, но с ослиным упорством продолжали в течении нескольких поколений проматывать в игорных домах деньги, вырученные от продажи домов, земель и драгоценностей. Папенька мой, продав и проиграв наш последний дом в столичном предместье, выпил яд и благополучно скончался, матушка, не перенеся стыда и горя, вскоре последовала за ним. Вот так я в двенадцать лет и осталась практически одна на всём белом свете. Хорошо ещё, что боги не дали мне братьев или сестёр. Уж не знаю, как бы мне пришлось выкручиваться, чтобы ещё и их содержать... Стою я на крыльце уже не принадлежащего мне дома, плачу, размазываю слёзы по щекам... В голове совершеннейшая пустота, в желудке резь от голода- есть-то дома было практически нечего. И слышу, как подъезжает какая-то коляска. Вышел из неё седенький старенький человечек. Оглядел меня с ног до головы, да и говорит: худенькая, бледненькая, ну да ничего, подкормлю, подращу, сгодится. Ох, думаю, что это ещё за напасть на меня новая свалилась? Для чего меня кормить будут? Для какой такой цели ростить? Веришь, доченька, совсем уж чёрные мысли в голову полезли. Слышала я, что в столице, да и в других городах вроде есть такие дома, где девушки за деньги с мужчинами... Вот и подумала, что меня туда. Взвилась, вскинулась, закричала: не хочу в плохие женщины идти, не заставите, утоплюсь, руки на себя наложу! А старичок даже оторопел от такого. Потом оправился, да как расхохочется! Дурёха, говорит, ты что такое подумала? Я королевский библиотекарь, господин Михель Лансберг. Мне помощница положена. Из приюта, куда тебя должны были определить, сообщили, чтобы я поехал, посмотрел на тебя. Ты же домашняя, к порядку и чистоте с детства приучена, не то, что приютские. Там я уже был, ни одна не глянулась. Читать-то умеешь? Я так закивала головой, что казалось оторвётся она бедная моя.
Собрала я быстренько свои вещички в узелок, да что там собирать-то было? Так, пара платьев, да бельишко. Дедушка Михель, он разрешил себя так называть, привёз меня к себе, комнатку выделил, начал учить. Сначала-то мне казалось, что библиотекарское дело не хитрое, но вскоре поняла, что это совсем не так. И чинить книги приходилось, и от пыли и грязи спасать. А уж как ими благородные господа иногда по свински пользовались... В общем, помогала во всём. Пятеро девочек нас там было. Но те четверо домашние были, с родителями жили. А в библиотеку на работу ходили, за деньги, не как я -за еду и одежду. Но дедушка Михель обязательно каждый месяц выделял мне немного монеток, чтобы я могла себя побаловать. От себя лично добавлял, потому как от казны мне ничего не положено было- я считалась на попечении приюта.