— Тебе неинтересно? Прости… Я просто волнуюсь с тобой и несу околесицу, — Рома обаятельно краснеет, как он это умеет. — Зачем о работе? Расскажи лучше, что ты делаешь в свободное время.
— Нет-нет, все нормально, в свободное время я… эээ, — вымученно улыбаюсь, как дедуля на том меме, потому что в этот момент Макс начинает душить себя, изображая конвульсии.
У меня так косоглазие разовьется, блин. Из меня вырывается нервный смешок.
— Может отправимся в более приличное место? — резко оборачивается Роман, но Макс уже показательно натирает полотенцем маленькую чашку для эспрессо. — Тут на третьем этаже ресторан с видом на город. Максимиллиен, рассчитайте нас, — командует не дожидаясь моего ответа.
Я ведь даже не дала согласия. Сегодня Роман приглашает меня в диалоги только формально. В хорошем настроении я сама в какой угодно разговор вольюсь и правила свои установлю. Но не сегодня….
— А Виолетта Александровна уже рассчиталась, — перехватывает мои внутренние возмущения Макс, не давая Роману за меня заплатить. — А вот Ваш чек, — коротко подмигивает мне.
Эх, быть дополнительным занятиям. Таким сообразительным студентам нужна помощь.
Пока Рома пикает карточкой, я морально решаюсь уйти с незаладившегося свидания. Зря я так спонтанно согласилась на встречу. Душевно я вымотана первой неделей и плотностью событий и эмоций. Моя батарейка практически на нуле, мне нужно спрятаться в нору. Да поглубже.
Да и нечестно будет вести себя раздраженно Ромой. Потому что сейчас мне хочется одного: больно-больно наступить на его начищенные до блеска кожаные туфли, — я ненавижу, когда даже косвенно обижают пацанов. Инстинкт защищать братьев.
— Знаешь… Не хотела тебе говорить, но по-моему у меня температура поднимается, — говорю я, когда мы направляемся к элеватору холла.
Для достоверности прикладываю ладонь ко лбу и принимаю страдальческое выражение лица: —Я поэтому такая вареная.
— Ради всего святого, Виолетта, нельзя так стрессовать, это скорее всего реакция организма. Прости мою невнимательность! Давай отвезу тебя домой.
— Я сама на машине, ты прав, лучше отдохнуть, завтра последний рабочий день, нужно набраться сил, — кашляю в кулачок. — Я лучше вниз, в подземную парковку.
— Провожу тебя! — подает мне свой локоть, чтобы я, немощная, ухватилась.
Не помню, как мы прощаемся, и прихожу в себя, только когда кто-то сигналит мне в зад на светофоре. Да еду-еду!
О реакции Макса я подумаю позже, а пока, честно, мне слишком горестно от информации про маму Вила. И тошно от самой себя. Чувствую себя измотанной тряпичной куклой, у которой повисли все конечности.
Никаких больше игрищ с Фишером! Пусть хоть весь склад спалит — я не стану реагировать.
Глава 9. Вильгельм
— Не смей больше являться в таком виде! — отец не дает мне войти в переговорную. — Гости хотят видеть серьезного человека, а не тупоголовую дворовую шпану. — О чем мы договаривались в мае?
Смотрю исподлобья на его обезображенное презрением лицом. Мне нечего сказать.
— Что. Я. Тебе. Говорил? — выдает мне в лицо в своей любимой манере.
— Выглядеть достойно, — еле выдавливаю.
— А ты выглядишь как бомж после потасовки! Ты снова подвел меня, Вилли. — Альберт Карлович не стесняется сидящих на ресепшн нашего этажа девушек. — Ключи!
— В каком смысле?
— Ты слышал меня. Ключи от машины, — выставляет перед собой грубые пальцы с выдающими суставами.
— Причем тут машина? — взрываюсь. — Я могу участвовать в собрании.
— Это у тебя в школе собрания, а здесь переговоры с советом директоров, — начинает повышать голос. — Ключи. Немедленно!
У отца подавляющая, уничтожающая энергетика. Зная, на что он способен, забрать машину — это легкий намек, а не настоящее наказание.
Послушно лезу в карман.
— У тебя есть выходные, чтобы привести себя в порядок и подумать о своем поведении, — выдергивает брелок. — Очень рекомендую собраться, Вилли. Иначе вместо работы в компании и летних побегов в Германию, тебя ждет самый длинный из имеющихся контрактов на самую дальнюю и тяжелую службу. И твой немецкий паспорт тебя не спасет, уж я об этом позабочусь.
Знаю, что это не шутки. Сглатываю.
Отец кладет руку мне на плечо и спокойным тоном добавляет: —А теперь пошел вон.
Горькая ярость разливается по телу, сжимаю кулаки и челюсти.
Как в дне сурка сбегаю несколько этажей вниз по лестнице и жадно втягиваю ноздрями сырой вечерний воздух.
Ненавижу.
Это офисное крыльцо. Эту безысходность. Отца. Эту жизнь.