Не то чтобы Верена так уж желала перед всеми покрасоваться обновлённым образом, но Альбин-то с неё глаз не сводил, несмотря на то, что видел – и не только видел! – то, что скрывалось под платьем… Нет, пора прекратить этот фарс, избавиться от букета и от назойливого поклонника и поскорее покинуть это место. Тем более, злить Альбина Верене совершенно не хотелось, равно как и провоцировать его на ревность. Внезапно ей показалось, что всё, сделанное доселе, было редкостной глупостью – она просто старательно отгоняла от себя мужчину, который хотел быть рядом, помогать ей, поддерживать…
А она только и делала, что нос воротила да устраивала ему истерику.
Пылкие поцелуи, нежные прикосновения – всё это так внезапно вспыхнуло в голове, что Верена почувствовала себя самой последней на свете идиоткой. О чём она вообще думает, откуда такие глупые мечтания и желание поскорее вернуться к Альбину и окончательно избавиться от неопределённости в их отношениях? Всё-таки признаться в том, что она, возможно, пыталась утаить и от себя самой – в чувстве, название которому не могла придумать?
Видимо, Верена выглядела уж очень мечтательно, а Лайониэлл всё это время продолжал о чём-то рассказывать, потому что он ни с того ни с сего бросился её обнимать.
- Как я рад! – воскликнул он. – Как я рад, что наконец-то смог добиться взаимности!
- Какой такой взаимности?! – возмущённо воскликнула Верена. – Эй! Убери-ка от меня свои грабли!
- А что такое грабли? – недоумевающе уточнил Эл.
- Руки свои, - настойчиво произнесла Верена, - от меня убрал. Немедленно! Не то сейчас так дам, что мало не покажется. Это что за хамство такое!
- Но ведь ты так улыбалась, когда я признавался в любви! – с придыханием произнёс Лайониэлл. – Я всю свою жизнь мечтал встретить свою вторую половинку! Представлял себе, какая она будет хрупкая, нежная, невинная… Прекрасная дева в этом ужасном мире… Как берёза! И тут появилась ты… Я не мог высказать свои чувства с самого начала, не мог говорить открыто, потому что этот дух стоял между нами, но теперь, когда я понимаю, что ты свободна, как я могу сдерживаться? Любовь наполняет моё сердце! Я мечтаю о том, как мы с тобой воссоединимся! Ведь, взращивая эти великолепные деревья, я представлял себе, что я ухаживаю за своей прекрасной девой, за такой, как ты…
Верена недоверчиво скривилась. Такие комплименты ей ещё никто не делал. Ещё бы бревном назвал, право слово! Берёза! Это ж надо было догадаться!
К тому же, если в мире и существовали невинные и нежные девы, то к ней это никоим образом не относилось. Характер у Верены – и она это прекрасно сознавала, - был как раз под стать какому-нибудь демону вроде её Альбина – это собственническое её прозвучало в голове непроизвольно, - а не этой нежной белобрысой эльфийской фиалке с влюблёнными глазами-блюдцами…
- Теперь мы будем вместе! – припечатал Лайониэлл. – И только смерть разлучит нас!
А Верена почувствовала, как кто-то – возможно, та самая смерть в чьём-то зеленокожем обличии, - смотрит на них, уж точно собираясь заняться операцией по разлучению.
Чтобы подтвердить свои подозрения, достаточно было просто обернуться. И вправду, у выхода из академии стояла серьёзная и бледная, как вышеупомянутая смерть, Данелия. Верена раньше не представляла, как можно побледнеть, имея зелёную кожу, но, очевидно, в этом мире возможно было абсолютно всё. По крайней мере, у заколдованной дамы всё отлично получилось.
Нападать она не стала. Видно, всё троллье, что было впихнуто в её душу проклятьем, уступило воистину эльфийскому порыву, потому Данелия не добыла свой лук и стрелы и не попыталась избавиться от соперницы сию же секунду, а, стремительно развернувшись на каблуках, умчалась прочь.
Лайониэлл этого, что и следовало ожидать, не заметил. Как большинство мужчин, он особенной чуткостью не обладал, и все эти рассказы о берёзах, как заподозрила Верена, были всего лишь действенным способом запудрить мозги представительнице противоположного пола.
…Ну вот, уже целоваться лезет!
Будь она наивной полуэльфийкой Вереной, может быть, и поверила бы! Прозвала бы демона похотливым чудовищем – наверное, у эльфов так и принято, - сказала бы, что нашла свою истинную любовь, тем более, Эл её вот как нагло выражает.
Но всё-таки она оставалась Верой Алексеевной, женщиной с опытом, пусть и совершенно не любовным. И таких мерзопакостных студентиков, которые на всё готовы, лишь бы только не получить двойку, всегда различала с первых же фраз. Хоть Лайониэлл студентом и не был, но то, с какой готовностью он бросился к своей "единственной и неповторимой", уже вызывало определённые сомнения.