Что ни делается — Божьей милостью всё к лучшему. Монархия земных царей — не идеал, и чтобы расчистить пути к идеалу Царствия Божия в обществе людей, она была устранена. А возрождение её возможно только как карикатурный краткосрочный эпизод.
Что касается пророчества монаха Авеля, то следует обратить внимание, что власть “элиты”, изменившей и народу, и последнему царю, не характеризуется в нем как демоническая или безумная. Царь, дескать, «предан будет народом своим», «мужик с топором возьмет в безумии власти». Это — явная клевета на простой народ и выгораживание правящей “элиты”, с петровских времен переставшей быть по культуре русской. И о закулисных силах революции 1917 г. — тех же, что организовывали и все предшествующие “элитарные” заговоры против царей, — вещий Авель ничего не сказал. На наш взгляд не сказал потому, что был пророком веры в Бога от эгрегора доктрины “Второзакония-Исаии”, во исполнение которой через него и программировалось будущее оказанием воздействия на психику верующих в Бога и в православные таинства царей, что бессознательно-автоматически [104] однозначно укладывало их деятельность в русло сценария-пророчества. То есть имело место не предвидение случая — а его программирование в пределах Божьего попущения; то, что это — программирование, а не пророчество, знаменуется клеветническими по отношению к простонародью и просто исторически недостоверными утверждениями о предательстве царя народом, взятии мужиком власти и т.п.
Было не только “пророчество” Авеля, но и предостережение Г.Е.Распутина о вредности для России вступления в войну, и царь был волен сам выбирать между двумя взаимно исключающими сценариями будущего. Он выбрал войну, вопреки заповеди «блаженны миротворцы», даже в условиях внутренней неготовности России к войне.
В действительности, если быть исторически точным, то не народ — крестьяне, рабочие, воины, купцы — организовывали заговоры и убивали русских царей: все убитые цари Петр III, Павел I, Александр II, Николай II пали жертвами заговоров, учиненных правящей “элитой”: дворянством, разночинной интеллигенцией.
Зачинатели заговоров ни о чем не спрашивали народ, а ставили всё общество перед свершившимся фактом. Народ же реагировал на обстоятельства, сложившиеся в результате заговоров (в которых он участия не принимал), исходя из того, какими сформировалась его нравственность и культура общегосударственной политической деятельности к моменту очередного государственного переворота. Сословно-кастовый строй империи не способствовал выработке в народе культуры общегосударственной политической деятельности: опыта управления деревенским миром и волостью мало для управления государством-цивилизацией. Так было и в1917 г.
“Элита” к 1917 г. сгнила изнутри полностью. Историк В.О.Ключевский характирзовал политическое положение империи следующим афоризмом:
«Самодержавие (было бы более точно сказать „монархический абсолютизм“: наше пояснение при цитировании) нужно нам пока как стихийная сила, которая своей стихийностью может сдерживать другие стихийные силы, еще худшие.»
Чтобы понять, какие силы, еще худшие имел в виду В.О.Ключевский, не следует идеализировать и нравы простонародья. Г.В.Плеханов в своем очерке “Гл. И. Успенский” приводит в сноске следующую выдержку из “Писем из деревни” А.Н.Энгельгардта, бывшего не только публицистом-народником (революционеры поколения предшествующего марксистскому), но и агрономом, хорошо знавшим жизнь деревни:
«Известной долей кулачества обладает каждый крестьянин за исключением недоумков да особенно добродушных людей (выделено нами при цитировании), вообще карасей. Каждый мужик в известном смысле кулак, щука, которая на то и в море, чтобы карась не дремал… Я не раз указывал, что у крестьян страшно развит эгоизм, индивидуализм, стремление к эксплуатации. Зависть, недоверие друг к другу, подкапывание одного под другого, унижение слабого перед сильным, высокомерие сильного, поклонение богатству — все это сильно развито в крестьянской среде. Кулаческие идеалы царят в ней. Каждый стремится быть щукой и стремится пожрать карася» (Г.В.Плеханов. Сборник из серии «История в слове». М.: «Современник». 1988. С. 263).
И её продолжает другой афоризм В.О.Ключевского:
«Есть люди, которые становятся скотами, как только начинают обращаться с ними, как с людьми».
Иными словами, не обуздай носителя кулаческой психологии жесткими средствами, он развернет свою активность и будет стремиться возвыситься, унижая других. Кулаческий масштаб и образ мышления — еще более мелкий чем удельно-княжеский, и потому еще более безогляно алчный. В 1917 — 1918 гг., когда исчез абсолютизм монархии, царившие в деревне кулаческие нравы оказались на свободе на основе принципа: полиции нет — всё дозволено, насколько силы позволяют. Эту активность пытались канализировать в ходе гражданской войны и белые, и красные вожди: но красным это удалось сделать более эффективно, вследствие чего они и победили. Дальнейшее развитие России как цивилизации требовало защиты государственного управления от кулаческой психологии. И нравится это или нет, но только благодаря тому, что государство не оказало поддержки кулачеству, как то предлагал Н.И.Бухарин, СССР смог подготовиться и выстоять в Великой Отечественной войне.
Кулак действительно способен быть хорошим хозяином в своем частном хозяйстве, но государственные проблемы не вмещаются в его мелочный кругозор, и он не способен понять, что на этом уровне необходима забота обо всем населении страны на несколько поколений вперед, а не только о сиюминутных интересах своего клана. Кулаку можно дать сколь угодно высокое образование, он может расталкивая всех подняться до вершин государственной власти, но как был мелким мироедом, так и останется им, пока не освободится от своей кулацкой психиологии. Что получится, если кулачество, не обладающее глобальным или хотя бы общегосударственным масштабом мышления придет к государственной власти? — А то, что мы видим вокруг после 1985 г.: М.С.Горбачев, Б.Н.Ельцин и многие чиновники рангом помельче — выходцы из семей, которые в эпоху сталинизма квалифицировались как кулацкие. Но не следует валить все персонально на М.С.Горбачева и Б.Н.Ельцина. Необходимо вспомнить и тех, кто в поговорке начала перестройки: «куй железо, пока Гобрбачев», — не видел общенародной беды и угрозы, поскольку в ней выражались те же самые кулаческие нравы. Проблема не в происхождении, а в психологии, в масштабе и образе мышления не только “вождей”, но и всего остального общества [105].
Но вопросами “культурного строительства” в народе до 1917 г. занимались Церковь и “элита”, которые требовали одного: рабской покорности очередной власти, провозгласившей себя «милостью Божией» легитимной и покрывшей цареубийство [106], но не учили тому, что каждый человек по Божьему предопределению должен быть наместником Бога на Земле и нести свою долю глобальной ответственности и заботы, помогая в этом другим. Потом эстафету культурного строительства переняла партия, которая после устранения И.В.Сталина тоже учила не глобальной ответственности и заботе, а покорности, но не персонально кому-либо, а идеологии, которой корпорация рабовладельцев решила отгородиться от стада рабов.
Теперь Церковь, похоже, снова намервается заступить на тяжкую вахту культурного строительства.Однако кроме россказней со ссылками на пророчества-программы, подобные авелевскому, цитат из трудов богословов, устраняющих из жизни однозначные по смыслу заповеди Божии “преданиями старцев”, православие за душой после 70 лет Советской власти ничего не имеет, хотя 70 лет — куда как большой срок, чтобы одуматься и переосмыслить собственное прошлое и намерения на будущее. Иерархия по-прежнему хочет возвеличить себя на Земле в доктрине “Россия — третий Рим