- Ты ослушалась меня, - прорычала канонисса. – Ты взяла под свою опеку самого разыскиваемого в этом мире человека. Какое оправдание есть у тебя на это?
- Я раскрыла заговор, в котором Торрис Вон играет далеко не главную роль, миледи, - выбирая слова, проговорила Мирия. – В стенах этой крепости лорд дьякон вынашивает ужасные планы наивеличайшей ереси. Я охотно приму любое наказание, что вы выберете для меня, но я настаиваю, чтобы вы сперва выслушали это!
Вокс канал несколько мгновений издавал лишь треск помех, но затем голос Галатеи вновь прозвучал, более спокойный, но все такой же неумолимый.
- Меньше чем через пять минут ты будешь в зоне поражения транспортов, Мирия. А значит, у тебя есть меньше пяти минут на то, чтобы ты убедила меня не убивать тебя.
Боевая сестра начала говорить, рассказывая обо всем, что случилось с момента штурма особняка Барона Шерринга.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ.
Каждый раз, оказываясь в этой зале, Виктор ЛаХэйн вспоминал, как заходил сюда впервые. Вспоминал грубую мешочную ткань, которой был завязаны его глаза, и странный, непонятный сине-зеленый свет, достигающий его глаз. Вспоминал руку Гетсеменитского аббата на своем запястье, крепко сжатую от возбуждения, и то, как начала уходить земля из-под ног, когда он увидел тот самый механизм, который берег по сей день.
Аббата уже не было в живых, как и всей его секты, которую изничтожил Вон, но великое работающее устройство осталось нетронутым: два больших вращающихся кольца черной стали, не ни миг не прекращающихся кружиться вокруг своей центральной оси, подобно крутящимся на ребре монетам. ЛаХэйн остановился, смерив взглядом это нечто. Движение колец, медленное вращение металлических слитков внутри них – все это заставило его забыться. Это было чудом древних, давно утраченных технологий: каким-то образом несоизмеримые детали работали, не касаясь друг друга, но, несомненно, взаимодействуя меж собою. Устройство было размером с дом, оно с легкостью парило над полом залы и при том было стабильно, как скала. Голубоватый свет был единственной опорой, удерживающей его в воздухе. Техно-адепты когда-то вызвались изучить принцип, по которому работала сия неведомая технология, но ЛаХэйн не дал им разрешения. Знания того, что механизм был создан Богом-Императором, ему хватало.
Он приблизился к устройству. Низкий забор латунных перил служил преградой неосмотрительным, но дьякон перелез через эти препятствия, отпихнув нескольких Механикусов-инженеров, и ступил в ореол энергетического поля механизма. Щебеча и щелкая, адепты начали меняться друг с другом потоками данных. Как и его кормильцы, все они также были облачены в невыразительные серые рясы.
Когда-то все эти техножрецы, что сейчас служили ему, были преданными членами Культа Бога-Машины, верными прислужниками Марса. Но это было до того, как они были похищены агентами ЛаХэйна тем или иным способом. Представ пред сим человеком, все как один они выдвинули ему жесткий протест против предъявленных им требований, и все они стояли на своем, пока он не явил им механизм. В какой-то степени, зрелище было даже жалким: каждый Механикус, лишь взглянув на устройство, осознанно наплевал на свою клятву и присягнул в новой верности. У каждого на то была одна и та же причина: физическая связь с великими замыслами Императора. Они называли эту вещь многими именами: Аппарат Псимагнус, Кольцевидный Владыка, Божья Рука… Но ЛаХэйн предпочитал то обозначение, которое дали устройству Гетсемениты. Они просто прозвали его как «механизм», и сие название было под стать машине, которая обладала мощью изменять звезды.
Много чего в прошлом Бога-Императора было покрыто тайнами. Большинство совершаемых им в темные времена, еще до предательства Воителя Гора, деяний обратились в мифы или сгинули в гуще десяти тысяч прошедших лет. Но во всех священных томах, повествующих о Его последних действиях, после которых Он был посажен на Золотой Трон, были упоминания о Его Замыслах, засекреченных деяниях, над которыми он работал в лаборатории, что располагалась под Священным Дворцом Земли.
Изучив запрещенные тома, ЛаХэйн нашел обрывки старых вероисповеданий, которые были объявлены современным Министорумом как недостоверные. Он собирал информацию о существах, что были врагами нынешней веры, имена которых никто не смел произносить, сказания о «детях звезд» и рождениях новых богов. Сотни людей были убиты дьяконом, полным стремления овладеть всеми этими знаниями.
Собрав все тайны воедино, он уловил ту самую нить, ухватившись за которую, можно было прийти к забытому наследию Бога-Императора. И эта самая нить, длинной в световые года, связывала Неву вместе с Террой – бесспорное доказательство того, что этот далекий мир был затронут Его рукой так же, как был затронут варпом. Это стало очевидным, как только части объединились в одно целое, в тот же миг глаза жреца-лорда заблестели. Механизм был наследием Императора человечеству, наследием ему, Виктору ЛаХэйну. Как часовой, ждущий смены караула, находящаяся за каменными стенами Цитадели Пустоты машина ждала того человека, который пробудит ее, поняв ее предназначение. В ЛаХэйне не было ни капли сомнения в том, что этим человеком был именно он.
Дьякон подошел вращающимся кольцам так близко, как мог, и протянул к ним руку, позволив кончикам своих пальцев погрузиться в сияние. Он ощутил, как струйки силы проходят сквозь него, словно свет через призму. Это была лишь малая толика, всего лишь крупица истинной, сокрытой внутри энергии. Он почувствовал, как в его мозгу сам собой зарождается вопрос относительно природы этого, и, как всегда, быстро получил ответ, что это нечто лежит далеко за гранью его понимания. Если бы только…
Уже не впервые, ЛаХэйн позволил себе предаться грезам о том, что было бы, если бы его мечты стали явью.
Иметь силу, что позволит слиться воедино с машиной… Коснуться далекого разума моего бога…
Переполненный мыслями о величии сего, он жадно выдохнул.
- Скоро… - слова соскользнули с его губ. – Это произойдет.
Он отошел за ограду и увидел стоящего на коленях кормильца – голова клерка была склонена, ибо он не смел направлять взор на священный механизм.
- Милорд дьякон, - сказал жрец, - донесение с верхних уровней. Приближается строй боевых кораблей. Сенсорные сервиторы различили, что они отмечены знаками Сороритас.
Он сжал губы.
- Сколько?
- Десять, может больше. Их контуры совпадают с очертаниями десантных кораблей и броненосцев.
ЛаХэйн выругался так, что кормилец вздрогнул.
- Она сами напросились. Сестры Битвы слишком недальновидны, и они не станут слушать никаких объяснений, касательно нашей миссии здесь, - вздохнул он. - Их вмешательство недопустимо. Выпускайте пирокенов. Разворачивайте их для защиты крепости.
Кормилец осмелился поднять взор.
- Скольких, милорд?
- Всех. Время полумер закончено.
Распоряжения были отданы, приказы начали исполняться. В главной зале, где под сводами черного базальта простирались ряды стеклянных контейнеров, свисающих направляющих кабелей и когтистых крановых механизмов, последние ожили и приступили к работе, начав снимать коконы псайкеров с их креплений. Перенося их с той же осторожностью, с какой насекомые переносят свои драгоценные яйца, механизмы брали огромные наполненные жидкостью сосуды, дабы перенести их на темный каменный пол и туда же выплеснуть все содержимое. Мало-помалу дремлющая армия колдунов ЛаХэйна начинала пробуждаться, в глубинах их подвергнутых врачеванию разумов начал разгораться огонь злобы, который кормильцы направляли на приближающихся врагов.
Среди всей этой суматохи, в гуще движения всех этих вагонеток и вращающихся шестерней канатных дорог цитадели можно было различить один-единственный состав, незаметно движущийся вверх, прямиком к закрытым уровням.
Пилоты направили свои корабли через скалистые проливы, окружающие Цитадель Пустоты, держись низко к поверхности, дабы не попасть под несвязный обстрел зенитных болтерных орудий, расставленных на вершинах гор. Канонисса Галатея не стала рассматривать вариант проникновения в Цитадель с предложением сдаться, ибо все те, кто находились внутри, уже наверняка различили черную и серебряную ливрею транспортных самолетов и поняли, кто именно к ним приближается. И если бы они хотели попросить мира, то они бы уже всеми способами пытались сделать это, не говоря про то, что эта возможность была им предоставлена.