Самым трудным моментом для обоих был вынос из дома первого чемодана, а потом работа пошла как по маслу, и Вера и оглянуться не успела, как грузовик с её пожитками уже мчался по казахской степи в неизвестное будущее, а Женя остался в её прошлом, один в квартире, где в зале стоял старый диван, в углу – телевизор, а на кухне имелась необходимая кухонная утварь на одну персону. Вера хотела уехать налегке, а мебель оставить мужу, но такого безрассудства не позволила ей мама. Машиной в гараже, квартирой на пятом этаже и дачей покупала Вера свою свободу, освобождая себя от супружеских клятв.
***
В доме было так тихо, что стук часов казался ударами по наковальне. Вера открыла глаза, словно хотела убедиться, что это время давно прошло. В своём решении стать одинокой матерью она никого не винила, поэтому прощать было ей тоже некого.
Лежать на спине мешала нудная боль в тазобедренном суставе. Немного покрутившись под одеялом, она прислушалась к треску дров в печи и вновь продолжила работу над кармой.
Что было потом?
***
В совхоз «Мирный» Вера приехала под осень.
Руководство совхоза предоставило ей жильё – двухэтажный дом с приусадебным участком, из которого никак не могла выехать в Германию семья уволившегося участкового педиатра. Поэтому Вере пришлось временно расквартироваться в детском отделении поселковой больницы, а детей она отправила под присмотр родителей в Караганду.
Нагрузку на педиатра в совхозе по сравнению с городскими нормами можно назвать смехотворной. Несмотря на все усилия занять себя делом, у Веры появилось много свободного времени.
Участковая больница находилась в двухэтажном кирпичном здании, которое было построено силами процветающего совхоза, но в последние годы «Мирный» стал убыточным, и больница нищала на глазах, вернее, её разворовывали среди белого дня.
Дети и взрослые лежали в терапевтическом отделении, а в детском отделении временно расквартировалась Вера. Между детскими койками стояла мебель, привезённая из Шантюбе, узлы с детской одеждой, картонные коробки и ящики с банками дачного варенья. По вечерам она напоминала сама себе больничное привидение, когда одиноко бродила из палаты в палату, ужасаясь своему новому положению как в обществе, так и в семье.
Иногда Вера выходила на улицу посмотреть на свой будущий дом. Этот большой и благоустроенный дом с приусадебным участком был единственным утешением или, лучше сказать, оправданием её побега от мужа.
По выходным дням из палат, где лежали больные, звучали странные песни. Могло показаться, что на втором этаже больницы проходили репетиции художественной самодеятельности, но мелодии песен были странными и непривычными для слуха. Вере верилось с трудом, что взрослые люди могли так серьёзно распевать явно церковные песни, хотя из всех слов она разбирала только одно – «Аллилуйя».
В это время Веру увлекали больше песни Владимира Высоцкого, Булата Окуджавы. Поэзия Окуджавы в песнях-балладах под гитару заменяла ей общение с другом, и жизнь без привычной заботы о детях, о муже медленно теряла смысл.
– Хорошо было бы на перепутье знать, куда надо повернуть: пойдёшь вправо – будешь жить, налево – голову свернёшь.
Эта случайная мысль подтолкнула Веру не ждать у моря погоды, а взять бразды правления судьбой в собственные руки.
В один из воскресных дней Вера отправилась в Степногорск.
Год назад она получила от Саши, любившего её всего одну ночь, заказное письмо. Из письма Вера узнала, что он приезжал в Шантюбе летом и гулял по улицам, но её не встретил. Конечно, она не ответила на то письмо, потому что оно пришло из той жизни, которую она напрочь вычеркнула из своей памяти, но теперь всё поменялось.
Как свободная женщина, Вера решила проверить, а не являлся ли Саша её настоящей судьбой?!
Бригадир проходчиков встретил Веру на перроне автобусного вокзала поцелуем в губы и букетом роз, а дома её ждали бутылка водки, маринованная селёдка и бурная любовь. От новизны ситуации женщина закурила.
– Чему быть, того не миновать.
Первый знак, не одобряющий Верин разгул, случился в полночь.
В Сашину квартиру тихо постучали. Так могла стучать только робкая женщина в надежде на тайное свидание с любовником.
– Это кто? – тихо спросила Вера.
– Тсс, – прошептал на ухо Саша, – не обращай внимания.
После этих слов он по-медвежьи грубо обнял Веру, стал целовать её щёки, шею и грудь, а ей становилось от этих поцелуев стыдно, словно её целовали при свидетелях.
В квартиру опять просительно постучали, вновь Саша сделал вид, что стучат не в его дверь, а к соседям, и продолжал разгораться желанием обладать притихшей Верой, которая вместо любви испытывала уже отвращение к самой себе, потому что на её месте должна быть совершенно другая женщина. Когда стук в дверь прекратился, то Вера с Сашей, как нашкодившие коты, крадучись, ушли в спальню и закрыли за собой дверь.