знать непрерывной острой болью.
Кира встретила его у двери, показывая на джип «Симург», припаркованный по
другую сторону от кишлака за дувалом.
— Это осталось от «диких гусей», — сообщила она. — Я уже погрузила оружие, которое запросил Джарек — миномет, крупнокалиберный пулемет, ну, и автоматы.
Боеприпасов достаточно. Радиостанция имеется, японская, связь держит на триста
километров при любом рельефе. Еще есть две канистры бензина — должно хватить.
Можем ехать, если все готово. Ты нашел своего соратника?
— А то! Обдолбался в чайхане, идиот. Ему несказанно повезло, что чайханщик
еще его не вытурил под зад коленом.
Картер нерешительно вышел из-за дувала и направился в сторону лидера клана.
— Так в каком настроении сегодня наш большой папочка? — иронично спросил
он. — Меня сегодня будут убивать?
— Если дашь повод — разумеется, буду! — бросил в ответ Кэно. — Все в твоих
руках. Бесова карта у тебя?
— Ну я же не конченый ушлепок — даже обдолбаный увести никому ничего не
позволю. Все, что было со мной — при мне. Ну, корме местных денег — тут моя
лажа… А с красавицей можно познакомиться? — дерзко осведомился Джефф, уставившись на незнакомку в камуфляжном костюме и черно-зеленом шемахе.
Кира впилась в него жгуче-холодными глазами:
— Красавица занята! — резко ответила она.
— Кэно, скоро мы едем? — спросил Джарек, осторожно выйдя на порог. —
Остался один болани, можно позавтракать. Лепешка холодная, но фарш вкусный.
— Как твоя нога? — поинтересовался главарь.
— На месте! — улыбаясь, отвечал товарищ. — Помощь мне была оказана, как
подобает. Болит, конечно, сука. Но очень повезло, что пуля прошла навылет и не в
крупный сосуд, слава Богу.
— Едем? — Кира кивнула на джип.
— Едем, детка, — решительно ответил Кэно. — Я за руль, ты сядешь рядом, будешь показывать дорогу. Джарек, Картер, вы сзади. Болани заверните во что-нибудь
– в дороге дожую.
Анархисты сели в машину, главарь завел мотор. Езда по тонкому ухабистому
серпантину требовала аккуратного вождения, так что в пути предстояло провести
много времени. Скоро поселение осталось вдали, перед взором раскинулись склоны
гор, а между ними зеленые равнины, покрытые густой растительностью и воронками
от взрывов. Среди изумрудной зелени равнин то и дело возникали квадраты, залитые
розово-алым цветом.
— Отчего поля красные? — поинтересовался Джарек. — Выращиваете чего?
— Это цветет мак, — отозвалась Кира, глядя в окно. — Здесь им засеяны
огромные площади. Из него делают опиум. Основная прибыль страны.
— Вот, он-то нас сюда и привел, — задумчиво протянул анархист, злорадно
усмехнувшись.
Наступило задумчивое молчание. Кэно сосредоточенно смотрел на пыльную
горную дорогу, которая неистово петляла и подкидывала автомобиль на бесчисленных
камнях и ухабах, но когда езда стала более-менее плавной, он вдруг затянул
печальную местную песню, которую напевал пару дней назад на руинах крепости: Даже не думай, что я буду твоим рабом,
Пусть у тебя и есть богатство и власть.
Даже если ты пронзишь мое сердце клинком,
Я не покорюсь тебе, знай.
Сегодня Новый День — все радуются, но не на моей земле.
Ибо разрушена моя страна.
Что случилось? К нам пришли волки — зачем?
За что отняли последний кусок хлеба у меня?
Почему стала для них добычей моя свободная земля?
Кира, пораженно впившаяся в него ясными глазами, опомнившись, подхватила
мотив. Ее чистый голос разносился по горным хребтам и склонам мелодичным
неторопливым напевом:
Почему стала для них добычей моя свободная земля?
Почему стала для них добычей моя свободная земля?
— Все хотел спросить, о чем эта песня? — заслушиваясь, обронил Картер.
— Потом как-нибудь сделаю тебе вольный перевод, — швырнул ему Кэно.
Джефф понял, что таким образом его попросили заткнуться. Он закрыл глаза, слезящиеся от света солнца, и всецело отдался слушанию пленительного пения Киры: Почему стала для них добычей моя свободная земля?
Почему стала для них добычей моя свободная земля?
— Откуда ты знаешь наш язык? — спросила она у Кэно, когда допела грустную
песню.
— Я знаю очень много языков. Отчасти еще с армии, отчасти от соклановцев. В