одной своей мысли.
— Мало быть анархистом, чтобы вступить в наши ряды, — заключил лидер
«Черных драконов». — Говорить легко. А мы действуем. Мы перевернем этот мир.
Анархизм — это целое учение, философия, состояние души. А ты ничего не видишь
дальше понятия «безвластие». Ты не подходишь нам.
Кобра сосредоточился. Страх готов был разорвать его безумствующее сердце.
Нужно было продолжать бороться — но знать бы, как…
— Что будет со мной, если я не подхожу?
— Отпустить тебя мы не сможем — ты сильно много знаешь о нас. Придется тебя
убить, — проговорил Кэно, и на его лице не дрогнул ни один мускул. Он уже клал
руку на рукоять ножа.
Кобра почувствовал, будто все его внутренности скрутило в один тугой узел, холодный пот окутал под одеждой все тело, к горлу подступила тошнота.
— Стойте! — закричал он со слезами на глазах. — Не надо! Если я ничего не
знаю об анархизме, то я очень хочу узнать! Я и статью Вашу читал! Я хочу научиться
быть одним из вас!
Кэно опустил руку.
— Почему тебе это так важно? Боишься смерти, слабак?
— Нет. Мне нужна свобода. Свобода и авторитет. Если бы у меня была свобода,
— все еще рыдая, Кобра перешел на крик, цепляясь за последний шанс отстоять себя,
— я бы не стал на этот проклятый путь наркоторговли!
Лицо Кэно ничуть не изменило каменного выражения. Кобре начало казаться, что
у этого жестокого человека вообще отсутствуют эмоции.
— Ты не сказал ничего нового, — заключил Кэно и встал в центре комнаты, глядя
в потолок. — Если бы у нас была свобода, все мы жили бы по-другому.
Синяя лампа дневного света озаряла изувеченное лицо анархиста, и Кобра
пристально вгляделся в глубокие старые шрамы. От правой брови не осталось почти
ничего — она была рассечена в четырех местах.
— Что у Вас с лицом? — нерешительно поинтересовался Кобра.
— Получил ранение в Афганистане, — не глядя в его сторону, ответил Кэно.
— Вы были в Афганистане? — удивленно переспросил парень.
Кэно опустил голову и тихо ответил:
— Проездом.
— Я прошу Вас помочь мне! — казалось, Кобра начал сходить с ума от страха и
отчаянья. — Вытащите меня из этого омута! Я умоляю…
— Ты сам выбрал эту участь, — сурово проговорил Кэно, — а теперь бежишь от
нее. Слабак. Сам-то колешься?
— Нет! — резко ответил Кобра, показав вены. — И не собираюсь!
— Ну, хоть в чем-то ты поступил правильно. А откуда такая страсть к восточным
единоборствам?
Кобра немного успокоился и заговорил увереннее:
— Сначала хотел научиться постоять за себя. Теперь совершенствую свои
навыки. Мечтаю испытать их в реальных условиях. Это в «Karate DoJo» я взял себе
псевдоним Кобра.
Кэно саркастично улыбнулся:
— Случайно не потому, что оружие кобры — яд? А что касается твоих навыков…
Хм… Ночью уже испытал. Не впечатляет. Ты весьма слаб духом. И ты нервничаешь, потому что не хочешь слушать эту правду.
— Знаешь, — помолчав минуту, продолжил он, — я позволю тебе остаться. Но
только потому, что знаю, что иначе ты пропадешь.
— Вы что, просто пожалели меня? — спросил Кобра с надеждой в голосе. Это
была безумная надежда на то, что в душе террориста еще осталось хоть что-то
человеческое.
— Лишь потому, — ответил Кэно с укоризной, — что ты хотя бы на словах
анархист. Иначе я бы тебя зарезал без разговоров. Надеюсь, среди нас ты поумнеешь.
Он выключил в гараже свет и ушел, заперев за собой дверь. Кобра остался
наедине со своими мрачными мыслями.
* * *
Тяжелая дверь отделанного дубом кабинета распахнулась, с грохотом
ударившись о стену. Одним шагом Кэно оказался в кабинете и закрыл дверь за собой, хлопнув ею так, что она еле удержалась на петлях. Он одновременно выхватил оба
ножа, раскрутил их в руках и метнул в стену. Он стоял молча, тяжелое глубокое
дыхание его походило на рычание разъяренного зверя, кровь била в голову, гнев во
взгляде и оскал желтоватых зубов вселяли ужас. Кира прижалась спиной к спинке
стула, утратив дар речи.
— Что произошло? — крикнул Джарек.
Кэно положил в рот сигару и клацнул зажигалкой:
— Он ничего не слышал о «Красном драконе» и тем более об этом гребаном
Мавадо! — Кэно затянулся. — Ничего.
— И что ты намерен делать? — поинтересовался Тремор. — Устранишь его?
— Вряд ли, — покачал головой Кэно и выпустил дым через нос. — Он
прокричал: «За анархию!». Так? Мы никогда не убивали своих сторонников. Он такой
же обиженный жизнью, как и мы. А если он — еще одна сломанная судьба, то это не