Следует характеризовать речь человека как достойную и правильную или же как испорченную и недостойную в соответствии с мерой ее правдивости, ибо наши благословенной памяти мудрецы были чрезвычайно строги в этом. Порча подобного рода очень распространена, и вред от нее огромен. Всякое изменение в нашей речи, являющее собой отступление от истины, называется ложью, и предосудительность ее не только в том обмане, который несет в себе эта ложь, и посредством которого лгущий намеревается извлечь выгоду из своего ближнего. Даже такое изменение, которое не служит никакому обману, и даже когда речь идет о вещах малозначительных, также называется ложью, и это — тот же грех лжи. И хотя наши мудрецы разрешили вносить изменения, отвечая на три рода вопросов (Бава мециа 23б), во всех этих случаях на то имеются серьезные причины (см. Раши там): на вопрос, знаешь ли ты такой-то трактат Талмуда, можно ответить, что нет, даже если знаешь, из скромности; на вопрос, касающийся супружеских отношений, можно не отвечать правду из стыдливости; на вопрос, хорошо ли тебя приняли в таком-то доме, следует отвечать, что не очень хорошо, даже если в действительности приняли хорошо, если есть опасение, что вследствие положительного отзыва дом подвергнется нашествию многочисленных незваных и недостойных гостей, которые проедят достояние хозяина. Относительно же всего остального, даже когда речь идет о вещах маловажных и ложь не вводит других людей в заблуждение, она остается грехом.
О тяжести этого греха можно судить по рассказу, приведенному в Талмуде (Сангедрин 97а). Сказал один из мудрецов, что даже за все сокровища в мире он не отступит от истины в своих словах. Однажды он попал
в некое место, под названием Кушта (что на арамейском языке означает «истина»), где люди никогда не лгали, и потому не умирали раньше времени. Там он взял в жены одну из местных женщин, и она родила ему двух сыновей. Однажды, когда его жена мыла голову, в дверь постучала соседка. Он счел неприличным говорить соседке, чем сейчас занята жена, и сказал, что ее нет дома. Оба его сына умерли; такова была расплата за «небольшую» ложь… (Продолжает там Талмуд: жители этого места стали расспрашивать, что произошло, ведь раньше у них никогда не бывало такого. Когда он рассказал им, сказали: покинь нас. Поэтому теперь он не согласен отступить от истины ни за какие сокровища. Прим. перев).
И сказали наши мудрецы (Сангедрин 92а): каждый, кто отступает от истины в своих словах, как будто служит идолам. Сказано в Торе (Берешит 27:12): «…и буду в его глазах обманщиком…» (буквально — «вводящим в заблуждение»; так говорит Яаков, когда Ривка, его мать, заставляет его идти к отцу под видом своего брата Эсава, чтобы получить вместо него благословения); и сказано: «Они (идолы) — тщета, плод заблуждения…» (Ирмияу 10:15). Следует отсюда, что слова нашего праотца Яакова (когда он выдает себя перед Ицхаком, своим отцом, за Эсава), если бы только они не были дозволены Б-жественным Вдохновением, которое ощущала тогда Ривка, были бы тяжким грехом, который наши мудрецы приравняли к идолопоклонству.
Рассказывается в книге Млахим-а (гл. 22) об Ахаве, нечестивом царе Израильского царства, собиравшемся на войну против арамейского царя. Сказал ему пророк Михайау: «…видел я Г-спода… и все воинство небесное при нем. И сказал Г-сподь: кто бы уговорил Ахава, чтобы он поднялся (на войну) и пал в Рамоте Гиладском (в наказание за свои грехи)?.. И выступил дух…: я уговорю!.. Выйду и стану духом лжи в устах всех его пророков! Сказал (Г-сподь): выйди и сделай это!..» Спросили в Талмуде (Сангедрин 102б): что значит «выйди»? Сказал Равина: это значит — покинь меня, ибо сказано: «изрекающий ложь не будет обитать перед глазами моими!» (Теилим 101:7).
А в ситуациях, описанных в Талмуде, в которых мудрецы сочли нужным внести изменения в свои слова, это происходило в одном из трех случаев, о которых шла речь выше. Сказал Ула от имени раби Элазара, что долг может быть взыскан с рабов должника (путем их продажи или передачи в счет долга заимодавцу; Бава кама11б). Спросил его р. Нахман: сказал ли р. Элазар, что взыскивают даже с сирот (если должник умер, — взыскивают ли, продавая или передавая заимодавцу рабов, полученных сиротами в наследство)? Ответил Ула: нет, (только) с самого должника! Когда р. Нахман вышел, Ула сказал (Раши: обращаясь к сидящим перед ним): так сказал р. Элазар: взыскивают даже с сирот! (Возможность взыскания с сирот означает, что рабы в отношении законов взыскания долга уподобляются земле, с которой всегда взыскивают, даже если она продана третьему лицу или перешла к наследникам; Ула полагал, что рабы в этом отношении подобны земле, а р. Нахман считал, что они подобны движимому имуществу, с которого нельзя взыскать в подобной ситуации. Прим. пер.) Узнав о происшедшем, р. Нахман сказал: Ула уклонился от спора со мной! Действительно, Ула и другие находившиеся с ним в Доме Учения не считали возможным с точки зрения дерех эрец перечить р. Нахману, опасаясь задеть и обидеть его, и из-за этого Ула счел необходимым внести изменения, передавая точку зрения р. Элазара в присутствии р. Нахмана. Иначе мы никак не можем понять того, что произошло, и какое право имел Ула уклоняться от спора, ведь долг мудреца Торы — добавлять еще и еще к ее мудрости (в том числе и путем спора), и нельзя препятствовать этому! Однако в данном случае возможность обидеть р. Нахмана навлекала на Улу испытание, от которого он счел нужным уклониться ради воспитания в себе качества осторожности; и если можно во имя этого отказаться от талмудического спора, то можно также и вносить изменения в свои слова.