Заговорщики (потрясая кинжалами). Сегодня ночью! Сегодня ночью! Сегодня ночью!
Вера. Тихо, злобные гадюки, тихо!
Михаил. Разве мы здесь не для того, чтобы уничтожать? Разве мы не сдержим свою клятву?
Вера. Вашу клятву! Посмотрите, как вы жадны до прибыли: каждая рука тянется к соседским деньгам, каждое сердце жаждет грабежа и насилия. Кто из вас, если бы корона оказалась у него на голове, отдал бы империю на растерзание толпе? Русский народ еще не готов к республиканскому строю.
Председатель. Любой народ готов к республиканскому строю.
Михаил. Этот щенок — тиран.
Вера. Тиран? Разве он не разогнал своих гнусных советников? Этот зловещий ворон распускал крылья над головой его отца и терзал его когтями, а теперь пришел к нам, каркая об отмщении. О, имейте милосердие! Дайте ему пожить еще неделю!
Председатель. Вера вступается за царя!
Вера (с гордостью). Я прошу не за царя, а за брата.
Михаил. За клятвопреступника, за труса, не швырнувшего царскую мантию в лицо тупицам, которые ее преподнесли. Нет, Вера, нет! Еще не перевелись на этой земле мужчины, и она еще не устала вынашивать своих детей. Ни один русский царь не должен осквернять мир Божий своей жизнью.
Председатель. Однажды ты предложила нам испытать тебя. Мы сделали это и обнаружили твою слабость.
Михаил. Вера, я не слепой; я знаю твой секрет. Ты любишь этого юного царя со смазливой физиономией, кудрявыми локонами и мягкими белыми ручками. Какая же ты дура, да еще и лживая — разве ты не понимаешь, как он поступит с тобой, этот мальчишка, который якобы любит тебя? Он сделает тебя свой любовницей, натешится твоим телом и вышвырнет на улицу, когда ты ему надоешь. Он сделает это с тобой — со жрицей свободы, пламенем революции, светочем демократии!
Вера. Мне все равно, что он со мной сделает. По крайней мере, он будет честен с народом. Он любит людей и любит свободу.
Председатель. Значит, он будет играть в царя-гражданина, пока мы голодаем? Будет улещивать нас сладкими речами, обманывать лживыми посулами, как и его отец? Будет держать нас в рабстве, как и все его предки?
Михаил. А ты, чье имя заставляло каждого деспота дрожать за свою жизнь, ты, Вера Сабурова, ради любовника, ради жалкой интрижки, предашь свой народ?
Заговорщики. Предательница! Тяните жребий! Тяните жребий!
Вера. Каждое твое слово ложь, Михаил. Я не люблю его, и он не любит меня.
Михаил. Ты не любишь его? Почему же он тогда не должен умереть?
Вера (с усилием, стискивая руки). Да, он в самом деле должен умереть. Он нарушил свою клятву. В Европе не должно остаться ни одного монарха — разве я сама не поклялась в этом? Республика может быть сильной, только напившись царской крови. Да, он нарушил клятву. Отец умер, и сын тоже умрет... но не сегодня! Не сегодня! Россия, столетиями терпевшая зло и угнетение, может неделю подождать свободы. Дайте ему одну неделю.
Председатель. Ты нам больше не нужна. Можешь уходить к своему возлюбленному.
Михаил. Хотя если я найду его в твоих объятиях, это не спасет его от смерти.
Заговорщики. Сегодня ночью! Сегодня ночью! Сегодня ночью!
Михаил (поднимает руку). Минуту! Я хочу кое-что сказать. (Подходит к Вере, и медленно произносит.) Вера Сабурова, ты забыла о своем брате? (Делает паузу, чтобы увидеть эффект от своих слов; Вера вздрагивает.) Ты забыла его молодое лицо, бледное от голода, эти руки, исковерканные пытками, эти кандалы у него на ногах? Разве они дали ему хоть неделю свободы? Разве они пощадили его хотя бы на один день? (Вера падает в кресло.) О да, потом ты красиво говорила о свободе и возмездии. Когда ты заявила, что отправляешься в Москву, твой престарелый отец обнимал тебя за колени и умолял не оставлять его, не дать умереть в одиночестве. Его крики до сих пор звучат у меня в ушах. Но ты осталась глуха к его мольбам, ты была тверда как кремень. Той ночью ты бросила отца, а три недели спустя он умер от разбитого сердца. Ты написала мне и позвала в Москву. Я послушался — сначала потому, что любил тебя, но вскоре ты излечила меня от этого чувства. Ты иссушила и уничтожила всякую нежность, жалость, любовь и человечность, оставшуюся в моем сердце. Ты заставила меня вырвать любовь из груди, как дурную и ненужную вещь; ты превратила мою руку в сталь, а сердце в камень. Ты заповедовала мне жить ради свободы и возмездия. Я так и сделал... а ты, что ты сделала?