Сергей Монастырский
Вера из Кологрива
Неуютный свет уличного фонаря тускло светил в не завешенное окно, и этого слабого света было достаточно в маленькой комнате Вериной спальни. Пахло чужим домом, чужой жизнью, и почему-то женщиной, с которой я оказался сегодня ночью.
– Миленький, но я же тебе говорила, секса не будет, – шептала на ухо Вера, прижимаясь ко мне маленькими голыми грудями, – нельзя мне сегодня – льет, как из ведра! Ты уже потерпи. Просто полежать с тобой захотелось, чтобы ты обнял…
– Давно что ли никто не обнимал, – пытаясь привыкнуть к мысли, – что ничего не будет, спросил я.
– Да, откуда здесь?! Городок маленький – всех знаешь, и никто не нравится. А если кто и понравится – сразу по всем улицам разнесут!
– А я, значит, понравился?
– Ты – командированный, завтра уедешь, и больше никогда не встретимся!
Районный городок этот, куда я сегодня приехал, находился на расстоянии трех часов на электричке из Москвы до областного центра, и еще два часа на автобусе до райцентра, был ни чем не примечательным. Провинциальным, грязноватым и скучным.
Единственной достопримечательностью был новый, современный комплекс для выращивания грибов, технологию для которого делал наш институт. В ней, технологии этой, произошла какая-то проблема, и меня, как самого молодого специалиста, послали в командировку.
Впрочем, по переданной информации, на проблему я планировал потратить пару часов и таким образом, к ночи вернуться в Москву.
Но к ночи мне пришлось добраться только до единственной здесь гостиницы, где конечно, мест уже не оказалось.
– Из Москвы? – окинула меня оценивающим взглядом симпатичная девушка – администратор.
– Да! – ответил я.
– Ну, посидите здесь на диване, – как-то задумчиво сказала она, – сейчас придет моя сменщица, что-нибудь придумаем.
Сменщица пришла. Они о чем-то весело пошептались и дежурная, взяв из-за стойки сумку и какой-то пакет, подошла ко мне.
– Ну, пошли!
– Куда?
– Ночевать. Не бойся, не изнасилую.
– Вер! – крикнула сменщица, – может мне, оставишь?!
Вышли на улицу.
– А, куда, мы, правда?
– Ко мне, – ничуть не смущаясь, ответила она.– Спать то вам, где-то нужно! Дом у меня большой, а я одна.
И перехватив мой взгляд, засмеялась:
– Нет – Никакого секса! Просто спать!
Ну, какой там спать?! Как водится, поужинали, выпил немножко. Потом она и вправду отвела меня в спальню.
– Сейчас приду! – сказала Вера – мне в ванную надо.
Я, конечно, от нетерпения уже под одеялом снял трусы.
Вера вернулась. В одних трусиках. Откинула одеяло и засмеялась:
– Ого! А ты совершеннолетний?
– Двадцать два! – с гордостью объявил я.
– Да? Что-то молодо выглядишь! – и снова взглянула на мое торчащее достоинство, – да большой, – нет, правда двадцать два?
Немного поколебавшись, она вдруг прильнула к этому торчащему месту губами.
Я, конечно, слышал об оральном сексе, но никогда не пробовал – как-то стыдно было. От неожиданности и непривычности ощущения, финал наступил, как мне показалось, через несколько минут.
Тогда-то, оторвавшись от меня и, вытирая рот, она сказала:
– Миленький, я же тебя предупреждала – секса не будет – льет как из ведра! И нырнув ко мне под одеяло, прижалась ко мне маленькими острыми грудями.
– Теперь легче? Можно я с тобой полежу? Обними меня!
О сексе, конечно, я уже не думал. Но что-то трогательное было в этом худом женском тельце, и что-то очень нежное и доверчивое в ее объятиях.
Я уже почти любил ее. И было ее очень жалко, такую красивую, такую нежную в этом грязном провинциальном городке, где, кроме редких командированных, ей и обняться то не с кем.
– Уезжала бы ты отсюда! – испытывая к ней острую жалость и непостижимую нежность, прошептал я ей на ухо.
– О чем ты?! У меня здесь дочь, мама. И дом, какой никакой. Вот этот. Другого нет.
– А где они? – удивился я, имея конечно в виду дочь и маму.
– В деревне. Километров десять отсюда. Там бабушкин дом. Лето кончится, они вернутся. Дочке нужно в первый класс готовиться. И помолчав, еще раз поцеловав меня в щеку, добавила:
– Тоска, конечно. Знаешь, чего я боюсь?
– Чего?
– Того что я буду стариться. В этой глухомани. А потом дочка будет здесь стариться. Так вот мама моя здесь состарилась.
Я придвинулся к ней поближе и от жалости стал целовать ее. Я целовал ее шею, ее плечи, ее грудки, сполз на ее плоский живот. В своей страсти перешел к ее трусикам, которые она тут же закрыла рукой, целовал ее ноги.
– Постой, – прошептала она, – постой миленький, постой, я сейчас!
Она тоже неистово стала целовать мою грудь, спустилась к опять торчащему члену и снова прильнула к нему губами.