Ирина заметила, что он говорил обо всем во множественном числе, словно для него было непререкаемо и очевидно, что беременность и роды Ларисы были теперь их совместной обязанностью. Это вызывало в ней невольную улыбку. Но она заметила и другое. Его слова о том, что Лариса там побудет какое-то время, были сказаны как-то странно. Ирина чувствовала, что он думал о чем-то серьезном, но не мог пока оформить эти мысли в ясную идею.
– И потом, – вдруг сказал Ларионов с редким воодушевлением, – я подумал, что тебе было бы приятно со мной прогуляться.
– Не могу понять, что вас натолкнуло на такое предположение? – язвительно заметила Ирина.
– Мне всегда казалось, что мое общество приятно для изысканного слушателя, – ответил он, и прежде чем Ирина вспыхнула, она увидела его ироничную кривую усмешку с едва уловимой грустью в глубине глаз, и отвернулась, не в силах скрыть собственную улыбку. Все же он был неисправимым прохвостом в ее глазах.
– Вот так бы шла… и шла… и шла… – сказала она, глядя на свои ноги в нелепых валенках, – и никогда не останавливалась и не глядела назад.
Ирина брела в задумчивости, вдыхая глубоко морозный воздух, который ей казался чище и ароматнее воздуха на зоне, подставляя лицо солнцу и не замечая, как улыбается, не обращая внимания на Ларионова, который с мукой смотрел на нее. Он, так же как и она, хотел брести вперед, не оглядываясь в свое прошлое, не возвращаясь больше никогда на зону. Но он желал идти рядом с ней, а она не хотела его видеть. Ларионов чувствовал печаль, которой он давно не испытывал с такой осознанностью. Он нестерпимо хотел целовать ее в шею, в ее прикрытые глаза, держать ее за руку.
– Я уже стала отвыкать от красоты, – сказала она с едва заметной дрожью в губах. – Я стала забывать…
– Ириша, – вдруг сказал Ларионов, останавливаясь и удерживая ее за руку. Он развернул ее к себе и держал за плечи, словно отец, который собирался сделать внушение своей юной дочери. – Это однажды закончится. Возможно, ты не понимаешь меня сейчас, но все может измениться гораздо быстрее, чем ты думаешь.
Она попыталась освободиться, но Ларионов держал ее крепко.
– Я знаю, что ты считаешь меня чудовищем, – продолжал он немного срывающимся голосом. – Но в одном ты можешь не сомневаться: я не хотел бы, чтобы ты испытывала страдания и была узницей этой зоны.
Он запнулся. Он хотел сказать другое; он хотел, чтобы она не просто не испытывала страдания, но была счастлива. Он сейчас это так ясно понимал, когда смотрел в лучах солнца на ее нежное юное лицо с легким румянцем, которого он не видел с момента ее появления в лагпункте.
– Я не умею говорить, – сказал он с досадой. – Да и не слова тебе нужны…
Он подошел и облокотился о березу: с нее звездной пылью посыпался снег и растаял капельками на его лице. Он был необычайно хорош собой и привлекателен. В Ларионове Ирина видела скрытую пылкость натуры и то, что женщины любят называть мужской силой. Она смотрела на него, стараясь не показывать интерес к нему, а он смотрел на нее, не в силах скрыть досаду на самого себя и влечения к ней.
– Нам пора возвращаться, – наконец вымолвила она, обходя вокруг другой березы и прислоняясь к ней лицом, словно пытаясь уцепиться за свободу. – Мы и так уже долго отсутствуем.
– Но ведь ты здесь со мной, а главнее меня в лагере никого нет, – сказал он лукаво. – И потом… это деловое свидание, не так ли?
Ирина хотела показать ему невольно язык, но вместо этого потерлась носом о березу. Она знала этот тягучий взгляд, который не раз на себе испытывала, и каждый раз после того, как он давал волю своим желаниям, между ними возникала ссора. Но на этот раз он перевел дух.
– Ой, что это? – Ирина погладила зарубку на дереве. – И вон там дальше на сосне зарубка…
Ларионов смотрел на нее в упор и задумчиво молчал какое-то время.
– Обещай, что сохранишь в тайне, – вдруг сказал он.
Ирина обожала тайны и подошла к нему, кивая, словно здесь их мог кто-то подслушать.
– Это тропа жизни, – сказал он, и Ирина звонко захохотала, а он ловил ее за плечи, понимая, что она не верила ему, а еще больше от радости впервые слышать ее смех.
– Правда, правда, – улыбнулся он. – Видишь там вдалеке еще зарубку? – Он обнял ее и развернул в сторону леса.
Ирина вывернулась из его объятий и закивала.
– Зачем они? – спросила она с интересом. – Это навигация? Для кого?!