В краткой некрологической заметке о виднейшей деятельнице большого политического движения нельзя ставить общий вопрос о «Народной Воле». Но, быть может, позволительно коснуться его в связи с самой Верой Николаевной.
Пожалуй, наиболее характерной страницей в истории политической жизни В.Н. Фигнер была ее харьковская беседа с Н.К. Михайловским в октябре 1882 года. История этой беседы более или менее известна. Граф Воронцов-Дашков[5] через Н.Я. Николадзе[6] довел до сведения Исполнительного Комитета «Народной Воли», что правительство готово (на предстоящей коронации Александра III) объявить амнистию и дать России полную свободу слова, если «Народная Воля» прекратит террор. Это предложение Николадзе передал Н.К. Михайловскому, роль которого в партии он, вероятно, преувеличивал. Михайловский отправился в Харьков разыскивать Веру Фигнер: большая часть других вождей «Народной Воли» погибла или находилась уже за границей.
Министр двора, граф И.И. Воронцов-Дашков, был, как известно, одним из главных деятелей «Священной дружины». Он даже значился в ней «большим» (по другим сведениям, был «братом № 6»). Относительно этой организации, поставившей себе целью конспиративную борьбу с революционерами и поглотившей много денег[7], двух мнений нет: тут сошлись почти все, от Салтыкова-Щедрина, изобразившего ее под названием «Клуба взволнованных лоботрясов», до главы полиции Судейкина[8], всячески проклинавшего Лигу. Однако в нее входили и люди умные, как тот же Воронцов-Дашков, как гр. П.П. Шувалов[9] («брат № 8»), автор известного конституционного проекта. Но умные люди скоро в Лиге разочаровались. «Наибольший» разочаровался едва ли не первый, уже тогда склонившись в пользу конституции. Едва ли Михайловский знал его лично. Тем не менее, он счел предложение весьма серьезным, а Вере Николаевне говорил даже, что исходит оно от человека, который «выше всяких подозрений» (почему-то он ей Воронцова не назвал).
На верхах власти за этим странным делом скрывалась борьба двух групп влиятельных сановников. Во главе одной, либеральной, были Воронцов-Дашков и Шувалов. Вождем реакционной группы, кроме Победоносцева, был граф Дмитрий Толстой[10]. Вероятно, Воронцов Дашков переоценивал свое влияние на царя. Многое из того, что было возможно при Александре II, стало невозможным при Александре III. Не знаю, впрочем, очень ли верил Воронцов-Дашков в успех своей идеи (хоть я и слышал об этом рассказ его родных). Воспоминаний он не оставил. Н.Я. Николадзе, имевший тогда с ним несколько бесед, пишет: «Граф Воронцов-Дашков принял и выслушал меня внимательно, но с видом утомленного вельможи, которому всё бесконечно надоело и которому нечего желать и не к чему стремиться». Его особенно интересовало, «насколько действительно имеется оснований предполагать, что подобными мерами (т.е. амнистией и свободой слова. — М.А.) можно обезоружить революционеров». Правительство же, по его словам, на эти меры «охотно согласится». Граф Шувалов шел гораздо дальше.
Михайловский признал, что предложение Воронцова-Дашкова стоит риска поездки в Харьков на свидание с В.Н. Фигнер. Вдобавок он совершенно не верил в могущество «Народной Воли». Он говорил Николадзе: «Революционная партия… до крайности ослаблена. Ей все равно долго ничего серьезного нельзя будет делать собственными силами. В этом положении компромисс с правительством, как бы жалки для партии ни были прямые его выгоды, все же послужит ей золотым мостом, оправданием ее продолжительного бездействия, и без того ведь неизбежного, признанием ее воюющей державой, а главное, передышкой в трудную пору и спасением ее от окончательного разгрома последних ее остатков. А может быть, удастся и реальные какие-нибудь блага выторговать, вроде улучшения положения печати, частичной амнистии и т.п.».
Вероятно, полностью своей мысли Михайловский в беседе с Николадзе (все-таки чужим человеком) недоговаривал. С гораздо большей откровенностью он ее высказал в 1883 году в письмах из Вены к П.Л. Лаврову: «В горькую минуту, тянувшуюся, впрочем, не одну минуту, — писал он, — решил было эмигрировать и пристроиться к вам окончательно и бесповоротно. Мысль эту я бросил по многим причинам… Я не революционер — всякому свое. Борьба со старыми богами меня не занимает, потому что их песня спета и падение их есть дело времени. Новые боги гораздо опаснее и в этом смысле хуже. Смотря так на дело, я могу до известной степени быть в дружбе со старыми богами и, следовательно, писать и в России…». «Скажите же мне ваше повелительное наклонение не в теоретической области, а в практической. В ожидании я вам скажу свое: сидите смирно и готовьтесь… Япония, Турция имеют конституцию, должен же придти и наш черед. Я, впрочем, не знаю, в какой форме придет момент действия, но знаю, что теперь его нет и что молодежь должна его встретить не с Молешоттом[11] на устах и не с игрушечными коммунами, а с действительным знанием русского народа и полным умением различать добро и зло европейской цивилизации. Откровенно говоря, я не так боюсь реакции, как революции. Готовить людей к революции в России трудно, готовить к тому, чтобы они встретили революцию как следует, можно и, следовательно, должно».
5
Воронцов-Дашков Илларион Иванович (1837-1916) - генарал от кавалерии, генерал-адъютант, участник Кавказской и Русско-турецкой войны 1877-1978 гг., министр Двора и уделов (1881-1897), наместник на Карказе (1905-1916). Близкий друг Александра III, в 1881 г. руководил охраной императора.
6
Николадзе Николай Яковлевич (1843-1928) - лебаральный журналист, общественный деятель, автор воспоминаний "Переговоры Священной дружины с партией "Народной Воли" в 1982 году" (Пг., 1917).
7
Не лишенная интереса историческая подробность: деньги эти в значительной части были еврейские. Немалые суммы давали бар. Г.О. Гинцбург*, братья Поляковы**, И.М. Бродский*** и И.М. Зайцев****. Барона Гинцбурга журнал «Народной Воли» (№ 8–9) считал даже одним из главных десяти деятелей «Священной дружины» (всего «братьев» было в день ликвидации 729). Русско-еврейские миллионеры вслед за сэром Мозесом Монтефиоре***** почти боготворили Александра II и ненавидели «Народную Волю», которую вдобавок считали весьма подозрительной по антисемитизму. Одна из многих, очень многих, иллюстраций к теме «век нынешний и век минувший».
* Гинцбург Гораций Осипович (1833-1909) - барон, банкир и предприниматель, владелец Ленских приисков, один из богатейших людей России.
** Поляковы Яков (1832-1909), Самуил (1837-1888) и Лазарь (1842-1914) Соломоновичи - владельцы банков и железнодорожные магнаты.
*** Бродский Израиль Маркович (1823-1888) - крупный промышленник, сахарозаводчик.
**** Зайцев Иона Маркович (1828-1907) - дед М.А. Алданова, владелец сахарных и кирпичного заводов в Киеве, филантроп.
***** Монтефиоре Мозес (1784-1885) - баронет, британский финансист, основатель первого страхового общества в Англии, видный общественный деятель.
8
Судейкин Георгий Порфирьевич (1850-1883) - подполковник корпуса жандармов, заведующий агентурой и инспектор Петербургского охранного отделения. При помощи осведомителя С.П. Дегаева арестовал весь исполнительный комитет партии "Народная воля". Убит народовольцами.
9
Шувалов Павел Петрович (1847-1902) - граф, флигель-адъютант, полковник лейб-гвардии Егерского полка, один из создателей "Священной дружины". Его конституционный проект в двух редакциях опубликован в журнале "Красный архив (1928. Т.31.С. 118-143).
10
Как позднее П.Н. Дурново, гр. Дм. Толстой* был убежден и говорил в 1883 году, что на смену самодержавию может прийти в России только коммунизм: «Le communisme de М. Karl Marx, de Londres, qui vient de mourir, et dont j’ai etudie attentivement et avec interet les theories».
Толстой Дмитрий Андреевич (1823-1889) - обер-прокурор Синода, министр просвещения (1866-1880), министр внутренних дел и шеф жандармов (1882-1889).
11
Молешотт Якоб (1822-1893) - голландский физиолог и философ-материалист, один из наиболее популярных авторов в среде радикальной молодёжи 1860-х гг.