Какое-то время он еще пытался снять платье, потом и к нему вернулся разум. Он отпрянул, непонимающе поглядел на нее.
— Что случилось?
— Нет! — пролепетала она. — Нельзя!.. Мне нельзя!
— Но почему?!
— Я же говорила тебе… — из ее глаз брызнули слезы, но она продолжала говорить. — До свадьбы нужно блюсти целомудрие! Я же говорила тебе…
— Но ведь… — он запнулся. — Ведь я буду твоим мужем!..
— Пока мы не обвенчались в церкви, ты не муж! Пока мы не обвенчались — нельзя нам плотскими утехами баловаться…
Вера видела, как меняется его лицо. В груди появилась и разрасталась пустота. Нельзя обмануть судьбу! Нельзя! Глаза застилали слезы, но она их не вытирала! Она только сидела и шептала:
— Нельзя! Нельзя! — Виталик встал резко, отошел к окну. Вера жалко скорчилась на кровати.
— Судьбу не обмануть… Нельзя… — бормотала она.
А Виталик глядел в окно, и странное безразличие окутало его. Эта причитающая девушка уже не трогала его. Его вообще уже ничего не трогало. Что-то сломалось внутри!
Он подготовил такой потрясающий вечер! Любая девушка на свете приняла бы его на отлично! А тут… Его старания втоптали в грязь! Что-то не так?! Что-то не то нужно этой девушке! Она не такая! Она другая! Я не такой! Как мне быть?!
Он почувствовал, что она встала и подошла к нему.
— Виталик! Прости! — услышал он всхлипывающий голос. — Как тебе объяснить! Ведь я тебе говорила…
— Да! — безразлично сказал он. — Ты мне говорила!
— И что ты скажешь? — робко спросила Вера. В ее голоске теплилась надежда. Последняя надежда.
— Я не знаю, что сказать! — ответил он, и таким отчуждением повеяло от его голоса, что Вера отшатнулась. Она хотела прикоснуться к нему, обнять, погладить, но отдернула руку, словно обжегшись. Она бессильно опустилась на стул и тихо заплакала. Все время пока она плакала, он глядел в окно и не обернулся…
— Я пойду, пожалуй! — наконец сказала она. Она встала, поглядела в его спину. Он даже не пошевелился.
— Ты мне позвони!? — робко то ли попросила, то ли спросила она.
Плечи его дрогнули, и она еле расслышала ответ:
— Не знаю!
Вера в испуге попятилась, выскочила в коридор, поспешно оделась и выбежала из квартиры. А Виталик еще долго глядел в темное окно и молчал…
Люда лежала дома на любимом диванчике и занималась своим любимым делом — говорила по телефону.
— Алло, Марина! Ты еще здесь? Так вот! А этот толстый дурак и говорит — а может мы поедем вместе?! Ты представляешь?! Самомнение у человека!..
Дзинь! Звонок в дверь.
— Погоди Марин. Звонят! Я сейчас вернусь!
Люда побежала в прихожую. По пути заглянула в зеркало, хотя и знала что неотразима, но это уже в крови. Подскочила к двери, открыла и, не глядя, побежала обратно крикнув:
— Заходи!
Затормозила у самой комнаты. На пороге стоял Виталик.
— Виталь, привет! — удивилась она, тут же совладала с эмоциями, надела маску обворожительной вумен. — Заходи! Не ожидала!
Тут же исчезла в комнате.
— Марин, перезвони! Тут Виталик пришел… я тебе про него говорила… — она бухнула трубку. Виталик вошел в комнату. И тут Люда разглядела его получше.
Недельная щетина, покрасневшие глаза, и очень помятый вид. Бидон говорил, что в запой ушел парень. С расстройства. Хотя чего расстраиваться ума не приложу. Неужели из-за этой дуры Верки?
— Мне твоя помощь нужна. — хриплым голосом сказал Виталик, и Люда поняла, что он пьян и сейчас. Но ничего! Это раскрепощает.
— Какая такая помощь? — шаловливо спросила она.
— Эта самая! — кивнул Виталик без обиняков. — Мне Веру нужно забыть!
— Что?! — раскрыла прелестный ротик Люда. Ничего себе! Так прямо с ней еще ни кто не говорил! Обычно начинали ходить обиняками, намеками подводить к главному. При чем обычно тему любимых девушек обходили старательно. А тут на тебе!
— Поможешь?
— Ка-анечно! — осклабилась Люда. — Это мы мигом! Со мной ты не только Веру, вообще всех девок забудешь! Кроме меня!
Она распахнула халатик, шагнула к нему. Тусклые глаза Виталика блеснули, руки потянулись сами собой. Люда почувствовала его прикосновение.
— Эх, давно не целовалась с небритыми! — выдохнула она.
Он повалил ее на диван, она чувствовала его руки на своем теле. Она потянулась навстречу ему, принялась его целовать, ее руки гладили его, теребили. А потом он замер.
— Ты чего? — удивилась она, по инерции дергая его за ремень.