В позднейшее время «делом сатаны» церковь называла крестьянские, а затем и рабочие движения. Так было во время восстания Болотникова в начале XVII в. Патриарх Гермоген рассылал по городам грамоты, в которых утверждал, что участники восстания «отступили от бога и от православный веры и повинулись сатане и дьявольским четам». Политический смысл такой трактовки восстания заключался в том, чтобы использовать всю силу влияния церкви на массы для дискредитации движения[173].
В апреле 1774 г. синод православной церкви обратился к духовенству и населению с воззванием, в котором Пугачев именовался «дьяволом, нападающим на стадо христово, врагом отечества и церкви». Церковно-монархическая пропаганда особенно широко прибегала к запугиванию дьяволом в годы первой русской революции, а позже в период Октябрьской революции и гражданской войны.
Авторы многочисленных церковных листовок призывали рабочих не бастовать, так как «первым забастовщиком является дьявол», не слушать речей революционеров, потому что это «дьявольские речи». Крестьян призывали не забирать помещичьих имений (это «дело дьявола») и не слушать «бесовских мыслей» о том, что «царь несправедлив». Сатана, говорилось в церковных изданиях, внушил крестьянам «нечестивые мысли» о помещичьей земле, а рабочим — мысли против хозяев. «Современная борьба с революцией, — утверждали церковные авторы, — это борьба с дьяволом», а «самые ближайшие сподвижники дьявола суть интеллигенты, социалисты и инородцы»[174]. Их церковная пропаганда призывала безжалостно уничтожать.
Великую Октябрьскую социалистическую революцию иерархи церкви, столетиями клеветавшие на народные освободительные движения, сразу же объявили «делом дьявола». 19 января 1918 г., в полном злобы и клеветы послании патриарх Тихон писал, имея в виду участников революции: вы творите «дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей и загробной». В таком же духе были выдержаны речи на церковном соборе 1917–1918 г. Отделение церкви от государства и школы от церкви участники собора объявили «делом сатанинским», а социализм в целом — «сетью дьявола».
Таким образом, вера в дьявола, как свидетельствует история, многократно выступала как орудие церковной власти в ее борьбе против народных движений и прогрессивной общественной мысли. История колониализма свидетельствует, что и колониальные захватчики оправдывали (как это делают их апологеты и в наше время) колониальные завоевания, порабощение народов Америки, Азии и Африки тем, что колонизаторы-де несли «свет истинной веры» «дикарям», находившимся «во власти демонов», а культура порабощенных народов объявлялась «сатанинской».
Участник захвата Америки испанскими конкистадорами в XVI в. испанский епископ Диего де Ланда, жестокий фанатик, учредивший инквизицию в Юкатане и предавший огню много тысяч индейцев, а заодно и бесценные предметы материальной культуры народов Америки, так сообщает об уничтожении им «большого количества книг» индейцев: «Так как в них не было ничего, в чем не имелось бы суеверия и лжи демона, мы их все сожгли»[175].
В прошлом те народные слои, которые выступали против господствующей церкви и существовавшего общественного строя, в свою очередь, считали и называли пан, патриархов, королей и царей дьяволами, «антихристами». В средневековых листовках и на карикатурах пана изображается в виде дьявола. В России старообрядцы считали «антихристом» патриарха Никона. Идеолог старообрядцев протопоп Аввакум называл Никона «Дьяволом», «еретиком, предтечей антихриста»[176]. «Антихристом» старообрядцы считали и Петра Первого.
Следует, однако, иметь в виду, что большой церковный аппарат воздействия и идейного влияния на массы находился (и находится) в руках духовенства. И именно господствующая церковь на протяжении веков больше всего использовала свое учение о дьяволе и веру в дьявола, называя прогрессивные народные движения «делом антихристовым», а вождей этих движений, как и вообще передовых людей своего времени, — «слугами сатаны».
Глава 13. Современная церковь и вера в дьявола
В октябре 1958 г. в Лондоне на очередном собрании (конвокации) духовенства Кентерберийской церковной провинции, в котором участвовали епископы и другие представители государственной в Англии англиканской церкви, разгорелся спор о дьяволе. Архидиакон Максвелл Дюнлоп в связи с отчетом одной из комиссий собрания, в котором говорилось об экзорцизме, высказался против веры в существование дьявола. Это вызвало возражения других участников дискуссии. Один за другим они выступали против Дюнлопа, доказывая, что дьявол реально существует. Настоятель из Виндзора Эрик Гамильтон заявил: «Я скорее поверил бы в то, что дьявол существует, чем в то, что он не существует: его существование объясняет большое число почти неразрешимых проблем».
Каноник Артур Шеперд из Ворчестера сказал: «Основная тактика дьявола заключается в том, чтобы уверить христиан, что он не существует». Каноник Эван Борроу «убежден в существовании ангелов, а поэтому и демонов, или злых духов». Архидиакон Дюнлоп предложил создать комиссию для рассмотрения вопроса: верит ли церковь в существование дьявола? Предложение было отклонено: большинство присутствовавших в реальном существовании дьявола не сомневались[177].
До сих пор безоговорочно отстаивают веру в существование дьявола христианская, иудейская, мусульманская и некоторые другие церкви. В принятой Вторым Ватиканским собором католической церкви (1962–1965) конституции «О церкви в современном мире» говорится, что человек попал в рабство к дьяволу (§ 22), а в принятой собором конституции «О церкви» записано, что проповедь церкви должна послужить величию бога и «посрамлению дьявола» (§ 17).
Журнал иезуитов «Чивильта каттолика» в декабре 1968 г. писал: «Разве позволительно сомневаться относительно существования ангелов и демонов? Большинство теологов ответили бы, что в таком случае подвергается сомнению одна из религиозных истин»[178].
Но такие взгляды разделяют далеко не все современные теологи. В 1966 г. французский доминиканец Христиан Дюкок опубликовал статью «Символ и реальность», в которой поставил под сомнение существование дьявола. Теолог, писал он, не может ни доказать существование дьявола, ни отвергать это: зло в мире происходит от человека, и для его объяснения нет необходимости прибегать к помощи существа вне мира[179]. Это выступление вызвало полемику в церковной печати. Винкльхофер, автор книги «Трактат о дьяволе», писал, что нельзя деперсонифицировать зло без того, чтобы не повредить библейской теологии спасения; удаление из христианской теологии личностного зла было бы выпадением из нее функционально очень важного элемента. Проще говоря, он высказал опасение, что отказ от веры в реальность дьявола как личностного существа может разрушить все церковное учение о спасении. В защиту веры в существование дьявола выступил и теолог Буасмард, сославшийся на то, что Христос, говоря о сатане, имел в виду сатану как личность.
С защитниками веры в дьявола не согласился тюбингенский профессор богословия Герберт Хааг. В книге «Расставание с дьяволом» (1969) он отверг существование дьявола. В опубликованной позже статье (1973) он писал: «Библейский сатана — это персонифицирование греха. Всюду в Новом завете, где говорится о сатане или дьяволе, можно с таким же успехом применить слова “грех” или “зло”». Появление книги Хаага вызвало недовольство в Ватикане, и по указанию папы ватиканская конгрегация вероучения начала расследование с целью установить, может ли автор этой книги продолжать обучение будущих священников и является ли он истинным католиком.