Мужчина, стоящий напротив меня, засунул пистолет за пояс, начал расстёгивать куртку. Бросив ее рядом со столом, он приблизился ко мне.
А потом начался хаос…
Сознательность рухнула. Остался лишь инстинкт самосохранения. Наверное, все же не зря пять лет своей жизни я провела в «логове» Зверя. Такая «практика» имела результат. Тело, привыкшее к боли, все же смогло сгенерировать остатки сил, чтобы дать последний бой.
Когда-то выученные, из прихоти Страшинского, несколько боевых блоков, были автоматически выполнены. Мужчина, не ожидавший такого подвоха, повалился на пол. Спрыгнув со стола, чуть не свалилась, отерпшие ноги резко заныли. Но задерживаться нельзя.
Рванув в сторону света, что проникал сквозь двухстворчатые двери, я упала.
Прогремевший выстрел отобразился жгучей болью в моем правом плече.
- Сука – рычал Михаил, сгребая меня с полу. С силой надавив на кровоточащую рану, он с вымашки ударил рукой по лицу. Но его мертвая хватка не дала рухнуть – Убью!
Он толкнул меня к стене, и очередная болевая волна скорежила мою спину. Сцепив зубы, я пыталась выровнять дыхание. Теплая жижа крови медленно растекалась по груди и боку.
От резко сжатого горла, воздуха в легких резко стало не хватать.
- Убью, тварь! – омерзительное дыхание коснулось лица.
- Не сегодня – перекрикивая шум от выстрела, я оскалилась. Лицо охранника передернуло, и он побледнел. Его разжатая рука скользнула на его торс, и сквозь нее проступила кровь.
Ведь когда он прижал меня к стене, единственным словом, что вертелось было – пистолет. И когда он прижался ко мне, не травмированной рукой, я провернула трюк, которому обучил когда-то Седой.
- Ты… - моего очередного тюремщика начало скручивать.
- Я! – и снова прозвучал выстрел. Пуля прошла точно в район правой ключицы, от чего его дернуло назад. Следующий выстрел был симметричен, и он упал на колени. – Я … - очередной выстрел раздробил его правое колено. Дернувшись, он повалился на спину. Сделав несколько шагов, я встала перед ним – Я – ЖИВАЯ – контрольный выстрел в голову.
Бросив пистолет, в котором уже не было надобности, побрела к столу, где лежала. Пошатываясь, я наклонилась к мужской куртке, чуть не грохнувшись, подняла ее. Пошарив по карманах, отыскала мобильник и ключи.
Схватив телефон, начала тыкать пальцами по сенсору. Мозг, тупо, начал отключаться, а тело начало трясти от холода. Наконец-то экран пиликнув, блокировка была снята, но сети не было. Нужно на улицу, мелькнуло в голове. И я побрела к выходу, прижимая телефон к себе, как самое ценное в мире.
Перешагнув труп, я направилась к двери. Которая легко открылась, не смотря на мой жалкий толчок. В нос ударил запах раннего утра, что был переполнен сыростью, после недавнего дождя.
Крепче сжав телефон, трясущимися руками, я набрала номер телефона. После пары долгих гудков, услышала:
- ТЫ!? – мужской голос рыкнул на все свои легкие.
- Больно – не успев толком выговорить, я упала, потеряв сознание. И уже не слышала тех криков, что выдавал динамик телефона.
19
19.
Когда Седой сообщил о том, что Николаев имеет интерес на его собственность, Зверя сорвало с цепи. Тогда, в особняке Николаевых, его сдерживало лишь то, что старший Николаев был мент. А лишние разборки совершенно не нужны. Но пробив по своим каналам, Зверь собрал достаточно материалов, чтобы прижучить их всех. А каким же было его удивление, когда на свет всплыл ряд фактов биографии семьи. И имея в руках не только власть, но и факты, Страшинский разнес все в пух и прах.
Что до Марты, его решение было без поворотным. Ребенок будет определен, а его мать – просто исчезнет. Никому и никогда Зверь не простит обмана.
- То есть это как, ребенка не будет! – лицо старика стало каменным.
- После рождения, его определят в нормальную семью за рубежом – бесстрастно ответил Зверь.
- Но… - но дальше старик не стал продолжать, ведь это решение, как остальные, он не вправе оспаривать.
Не найдя искомого, Зверь, сложив ряд обстоятельств и действующих лиц, понял за чем это понадобилось его отцу. Ведь тот в свое время перепробовал не мало способов и путей, чтобы с помощью Зверя вернуться на Олимп. Но ни мать, ни брат уже не действовали на него. Тогда он подложил под него Асаеву, в надежде получить ниточку. Но в ситуацию, как всегда, всунул свой нос мелкий, который посчитал, что его не справедливо отстранили от дел. Этот вариант тоже стал провальным. Потом были эти нелепые попытки помочь, оказать содействие, которые на самом дели лишь прикрывали его истенные намеренья.