4
4.
Срывающийся дождь и ледяной ветер холодной осени. Пустое кладбище на окраине города. Священник что-то бормочет себе под нос, гроб опускают в темную яму. А в руках предательски дрожат мертвецки белые лилии. Как же мама их любила… мамочка моя родная, как же я без тебя, кому я теперь…
Мое лицо не может выдать ни одной эмоции. Глаза – сухи, они уже давно не плакали. Вот, что может пятилетняя дрессировка в главном цирке уродцев.
Глухие удары земли о крышку гроба, словно очередное напоминание, что всему есть придел.
Я стояла, словно статуэтка в готическом стиле. Знаете, таких продают в магазинах оккультизма. А мой хозяин походу совсем подвис, если даже на кладбище в его глазах читалось желание. Желание обладать и ломать. Всеми своими движениями, он показывал кто здесь, кто. Человек не умеющий уступать, готовый всегда идти до конца, он был хозяином. Хозяином моей жизни.
Дав команду ребятам, чтобы они упаковали меня в машину. А сам сев спереди, снова посмотрел на меня в зеркало заднего вида. И в его глазах читалась ярость власти, что остается самым стабильным в моем мире.
Авто доставило нас в короткое время. Меня сопроводили к себе, а он уехал развеяться.
Пробыв в загородном клубе около часов трёх, проведя его с пользой и для тела и души, Зверь решил вернуться. Вернутся к той, которую надо поставить на то место, где она должна быть. Но приехав, обнаружил, что меня нет.
- Седой, поднимись КО МНЕ!
- Если, по поводу Станиславы, то могу сказать сразу ее нет в особняке. И где она я не знаю – спокойно, словно учитель – ребенку, сказал тот.– И не бросай трубку. Послушай меня, ребят судит не надо, они выполнили все, что нужно. Я, как начальник твоей службы безопасности, полностью подтверждаю это. Но еще раз повторю, ее – нет.
- Но как ее не может быть, ведь отсюда просто так не уйдешь? Ведь ты сам утверждал, что этот дом покруче – Форт-оста? А? Что можешь сказать на это?
- Да, этот особняк – охраняется лучше любого швейцарского банка, но ты забываешь, что это ее дом, и никто лучше ее не знает его. Ведь лучше всех о тюрьме знает лишь заключенный…
- Бл..дь, найди ее…
- Понял.
А в кабинете, тишину разорвал звук разбивающего телефона о стену. Тюрьма? Да нет, это какой-то бред, хре..ня, ведь я имела все, что нужно. Такие мысли роем кружились в его голове. Да и платила за все это я совсем не много. Хотя … кого-то можно и обмануть, но не себя. Это он брал, что хотел. А я…
Звук стационарного телефона заставил отвлечься его:
- ДА!
- Она в кладбище
- Какого… машину к входу
…
Вот стою, я, мамочка, на могиле твоей, а слез – родная нет. Прости, прости, что из-за меня – ты пошла на это. Это моя вина, я думала, что смогу, сумею. А теперь, ты там, а я здесь под проливным дождем.
…
Какого, она туда поперлась, решила сбежать или поиграть, так это мы быстро. Что, захотела новенького? Все это было написано кровью в его глазах. Никто с его окружения и близко не подходил к нему. Все знали, что попадя ему под руку, можно лишиться жизни.
Мой мир замер. Я даже не замечала, что не далеко от меня стояла пара людей. Они по рации докладывали о моем местоположении. О том времени, что я здесь. У всех кто был хоть как-то причастен, был один вопрос, как я сюда попала. И что будет дальше? Ведь каждый понимал, что такого Зверь не прощает.
И вот подъезжая к кладбищу, он еще с окна, увидел, что маленькая фигурка в черном стоит у свежей могилы. Словно один из черных гранитных ангелов, которых здесь было множество. Но лишь эта фигурка отличалась до зубного скрежета, своим неуместным пребыванием.
- Какого ты здесь делаешь? – его голос, который я узнаю из миллиона, заставил меня вернуться из воспоминай о маме – ты совсем забылась, кому ты принадлежишь? Если ты думаешь, что смерть твоей мамаши, избавить тебя от твоих обязанностей, то ты далеко не права.
Его рука с силой заставала меня повернуться к нему. Он возвышался надо мной, как всегда прекрасно одетый в стильное черное пальто. По его темным волосам струями стекали холодные ручейки осеннего дождя.
- Ты забылась, кто ты? Я могу тебе напомнить! – и тут на моей правой щеке, отчетливо прошлась его рука. Боль стала настолько сильной, что она перебила холод от долгого стояния под дождем.